— Конь?

— Да. Вдруг это другой?

Пол почесал макушку.

— Другой конь?

— Он мог подсунуть вам другого коня.

— Зачем?

— Чтобы украсть вашего.

Пол выглянул из окна. Он старался сохранять серьезный вид.

— Во всяком случае, выглядит он отлично. Для другого коня.

Весь день Мэри не спускала глаз с вороного, привязанного около крыльца. Она не ушла к себе даже вечером. Ей казалось, что у замка стоит Троянский конь, который посреди ночи вдруг откроется и выпустит захватчика.

Ожидание было мучительным. Но поутру обнаружилось, что конь «выпустил» всего лишь одну-две кучки свежего навоза.

Происшествие уже почти забылось, как вдруг на следующей неделе Пол поймал вора.

— Вот это уж точно он! — сказала взволнованная Мэри.

Пол застал его врасплох, когда тот обшаривал погреб замка. Это был совсем молодой паренек, почти не говоривший по-английски. Пол отвел его в обеденный зал и заперся с ним.

В течение утра мимо двери продефилировали человек десять: слугам не терпелось узнать, как хозяин поступит с вором, который ничего не украл.

Мэри уже начала жалеть мальчика.

— Надеюсь, Пол не будет слишком суров. Этот парнишка просто бродяга. Он не понимал, что делает. Знаете, Пол стал таким строгим, с тех пор как его произвели в старшие офицеры.

Но она была почти раздосадована, когда Пол вышел один и, пройдя между слугами, толпившимися на лестничной площадке, сказал Мэри:

— Выдайте ему рабочую одежду. Он будет у нас присматривать за лошадьми.

— Но… Пол…

— И накормите его, Мэри. Он уже две недели ночует в лесу.

Сказав это, Пол ушел.

Мэри тут же взялась за воришку. Публика уже рассеялась.

— Как тебя зовут? — спросила она сурово.

Он произнес два слога, которые она перевела в более привычное для себя имя.

— Значит, Эндрю? Ладно. Иди за мной, Эндрю. Только шагай по стенке.

Она остановилась и ощупала плечи юноши.

— До чего же ты худющий! Тебе подойдут старые вещи Пола, только придется укоротить рукава. А ну-ка, снимай башмаки. Ты мне весь паркет извозишь.

Парень поспешно разулся. Мэри взяла его грязные башмаки без всякого отвращения, как прачка, которая всю жизнь отмывает чужую грязь. Она больше переживала за сверкающий вощеный паркет, чем за свои чистые руки.

Они повернули в бесконечно длинный коридор. Парень шел за Мэри в носках.

— Ты откуда родом?

— С Востока, — ответил он.

Мэри посмотрела из окна на восток. Значит, он явился из Нети-Бридж или из Грентауна, из тех краев… Она искренне жалела всех несчастных, что выросли не в замке.

— С востока, значит…

— Да, с Востока, — повторил паренек.

— А у вас там ростбиф любят?

В коридоре витал очень аппетитный запах. Мэри толкнула дверь в кухню.

Ее не надо было долго умасливать, если она видела, что у человека грустные глаза и забрызганные грязью башмаки.

Этель вернулась через две недели, глубокой ночью.

Она медленно ехала по аллее, освещая фарами дорогу, которая вела к мирно спящему замку. Рядом, совсем низко, пролетела сова.

Этель провела в Париже середину лета и приезжала в Эверленд всего на несколько дней. Пол давно смирился с этим и перестал ее упрекать. Слишком уж мало времени уделяла ему сестра, чтобы тратить его на ссоры, лучше было наслаждаться каждой проведенной с ней минутой.

Стараясь не шуметь, Этель медленно заезжала в гараж, рядом со стойлами.

Наконец автомобиль встал на место.

И тут в свете фар она увидела в глубине какого-то человека.

Парень заслонялся ладонью от света. Он вылез из ясель, которые служили ему постелью. То, что называлось гаражом, было на самом деле частью конюшни, обустроенной в начале века для парковки машин.

Этель выключила зажигание, но оставила гореть фары. Потом открыла дверцу.

— Добрый вечер, — сказала она.

— Добрый вечер.

— Что ты здесь делаешь?

— Меня зовут Эндрю. Я ухаживаю за лошадьми.

Андрей произнес эти две фразы, потому что мог выговорить их без акцента.

— Ты русский.

— Да. Из Москвы.

Теперь он прикрывал глаза локтем. Он был ослеплен фарами, как кролик посреди шоссе.

— Опусти руку, я хочу тебя видеть.

Он повиновался.

— Пол просил тебя заниматься машинами?

— Нет. Лошадьми.

Андрей никак не мог разглядеть лицо девушки, но уже понял, кто она.

Этель. Он ждал ее целый месяц.

— Если ты занимаешься лошадьми, почему у тебя руки в таком виде?

Он взглянул на свои пальцы, испачканные машинным маслом, но не ответил. Этель наконец выключила фары.

Затем она прошла несколько шагов по бетонному полу и зажгла электрическую лампочку над верстаком.

Теперь и он ее увидел.

На ней был темно-синий костюм в белую полоску, с коротким пиджачком и широкими брюками, а под мышкой она держала габардиновое пальто, отделанное кожей.

Ее волосы были собраны в узел, она выглядела очень усталой.

Этель вела машину двенадцать часов от самого Лондона, а последние три ночи провела в местах, где больше танцуют, чем спят.

Она смотрела на Андрея, щурясь и не отнимая пальца от кнопки выключателя.

— Так почему у тебя руки в машинном масле?

Андрей встревожился. Эта девушка все видела.

Она что-то подозревала. Он это безошибочно почувствовал.

— Я люблю всякую механику, — сказал он.

— Почему он тебя нанял?

— Я украл лошадь.

И эту фразу Мэри тоже заставляла его повторять, как учительница в школе заставляет ребенка писать и переписывать слова, в которых он допустил ошибку. Я украл лошадь. Я украл лошадь. Эндрю украл лошадь.

— Ты считаешь, это веская причина? — спросила Этель.

Он не знал, что ответить. Она же медленно подходила к чему-то, накрытому черным брезентом. Андрей слегка дрожал, но это было незаметно под просторной одеждой Пола, которую Мэри подогнала по его фигуре.

Этель жестом фокусника сорвала черное покрывало с автомобиля.

— Надеюсь, ты не копался в машине моего отца.

— Я люблю механику, — повторил Андрей.