— Она действительно не уроженка Англии, — признала герцогиня, — как и королева. Вот видите, между ними так много общего! Обе тоскуют по оставленной родине. Леди Хоксуорт помогает ее величеству привыкнуть к жизни в Англии, и, кроме того, разве мы не желаем счастья нашей королеве, особенно сейчас, когда она носит ребенка? Ну же, Эстелла, прекратите ревновать и злословить. Аврора скоро уедет и не вернется в Лондон ближайшие несколько лет. Она обожает деревню и не любит придворную жизнь.

— Надо сказать, что теперь здесь куда тоскливее, чем при прежнем короле, — передернула плечиком леди Джарвис. — Все эти проповеди о морали и благочестии невыносимы! Король так безоглядно предан семье, что просто удивительно, особенно если учитывать его происхождение. Георг Первый не ладил с сыном, в точности как Георг Второй со своим наследником, которого мы привыкли величать беднягой Фредом. Все они выставляли напоказ своих толстых любовниц-немок, и кто знает, возможно, и бедняга Фред последовал бы их примеру, не умри он, когда его сыну было всего тринадцать. Теперь мальчик стал королем и вечно твердит, что доброму англичанину достаточно для счастья любящей жены и клочка плодородной земли. Господи! Слышать подобные речи из уст монарха!

— Кто тут говорит о монархе? — раздался голос королевы Шарлотты.

— Я лишь рассказывала, что, по мнению его величества, большая семья и поместье составят счастье любого мужчины, — быстро нашлась леди Джарвис.

— И это правда, — с улыбкой ответила королева, оборачиваясь к Авроре, сидевшей рядом. — Как вы, должно быть, счастливы жить на деревня, ваша светлость. Я любить наш маленькой домик в Кью, но все говорить, что он чересчур скромен и не подходит для короля. Его величество покупать Бэкингемский дворец в Пимлико, потому что многие жалуются, будто наш милый Голландский домик слишком простой. — И, понизив голос, добавила:

— Терпеть не могу роскошный дворцы. Там так неуютно, и слишком много любопытный глаза. У вас тоже большой особняк и с много комнат?

— Да, Хокс-Хилл достаточно велик и окружен великолепным парком и рощами, но совсем непохож на дворец, хотя наше жилище на острове никак не может сравниться с ним по величине.

— Вы скучаете по родине? — спросила королева.

— Скорее по родным и теплым солнечным дням, — задумчиво выдохнула Аврора, — но теперь мой дом там, где Валериан.

Королева, кивнув, застенчиво шепнула:

— Вы любите его?

— — Да, — просто ответила Аврора.

— Это очень хорошо. Я тоже начинать любить моего Георга. Он добрый человек, но, конечно, никто не знать этого лучше меня. Так трудно быть королем. Все хотеть милостей и что-то выпрашивать или донимать короля жалобами. — Голубые глаза погрустнели. Королева осторожно положила руку на живот. — Моя бедная крошка! Нелегкая ему выпадет судьба.. Вы хотеть kinder… дети?

— Возможно, я уже ношу ребенка, ваше величество, — призналась Аврора, — но не совсем уверена, поскольку никто не может сказать, что должна чувствовать женщина в интересном положении. Марта, моя камеристка, все знает, но не умеет хранить тайну и, конечно, разболтает всем. Можно бы спросить у бабушки моего мужа, но она осталась в Хокс-Хилл.

— Месячные крови прекратились? — допытывалась королева.

— Да.

— А грудь словно располнела и стала очень чувствительной? — понизила голос Шарлотта.

— Совершенно верно, ваше величество.

— И вы испытывать отвращение к одной пище и необычайное пристрастие к другой?

— Истинно так, ваше величество.

— Тогда вы, вероятнее всего, действительно ждете ребенка, ваша светлость. Хотите, я прикажу королевскому доктору осмотреть вас?

— Я была бы крайне благодарна, ваше величество, — прошептала Аврора. — Мы не вернемся домой до мая, и мне не хотелось бы ждать так долго до того дня, когда я смогу посоветоваться с доктором Карстерзом.

— Я все устроить, — пообещала королева и, неожиданно хихикнув, добавила:

— Как по-вашему, леди Джарвис похожа на свой спаниель?

— Ужасно, — согласилась Аврора, и женщины заговорщически рассмеялись.

— Глупые создания, — пробормотала соседке леди Джарвис. — Надеюсь, ее величество с возрастом приобретет манеры, более подобающие царственной особе.

— А я нахожу ее величество и леди Хоксуорт очаровательными, — возразила герцогиня Гамильтон — — В их присутствии сама молодеешь!

Двери королевской гостиной отворились, и на пороге появились король и герцог Фарминстер. Мужчины поклонились дамам, и король обратился к жене:

— Лотта, Хоксуорт рассказывал весьма занимательные вещи о деревенских прядильнях и сукновальнях. Работники выделывают сукно из шерсти его овец, а если сырья не хватает, герцогу приходится его докупать. Потом он продает ткань и делит с арендаторами часть дохода.

— Вы не оставлять себе всю прибыль, ваша светлость. — поинтересовалась королева.

— Нет, поскольку у них, таким образом, появляется цель усерднее трудиться и выделывать ткань более высокого качества. Наше сукно тоньше, нежели у остальных хозяев, потому что мои люди знают: чем лучше ткань, тем выше цена, — пояснил герцог. — Дополнительный доход позволяет им откладывать деньги на приобретение коттеджей, где они живут, хотя земля, на которой стоят дома, по-прежнему остается в моем владении. Это, в свою очередь, избавляет меня от хлопот по ремонту их жилищ, хотя я настаиваю на том, чтобы домики содержались в порядке, и лишаю денег нерадивых.

— Вы, по всему видно, строгий хозяин, — заметила королева. — Это есть хорошо, не правда ли, Георг?

— Разумеется, — подтвердил король. — Надеюсь, вы согласитесь сыграть со мной в шары, Хоксуорт? Кстати, расскажете о способах выращивания породистого скота. Бьют утверждает, что ваши лошади великолепны и дают прекрасное потомство.

— Буду счастлив поделиться своими знаниями с вашим величеством, — поклонился герцог.

— Фермер-король подружился с фермером-герцогом, — уничтожающе прошипела леди Джарвис. — Господи, что станется с несчастной страной при таком монархе?

— А по-моему, Англия будет процветать, — мягко возразила герцогиня Гамильтон.

— Скот и сукно, — брезгливо пробормотала леди Джарвис. — Куда катится этот мир, хотела бы я знать?

В запале она забыла понизить голос, и король услышал последние слова.

— Вы, насколько мне известно, любите добрый английский ростбиф, миледи, — резко заметил он, — а без ткачей и прядильщиков пришлось бы ходить голой, как новорожденный младенец. Я благодарю Бога за землю, которую Он нам дал, за все, что на ней растет, и за работящих фермеров и арендаторов!

Получив публичный выговор, леди Джарвис мгновенно притихла и смущенно потупилась, особенно когда королева и герцогиня Фарминстер весело засмеялись при упоминании о наготе. Леди раздраженно побагровела, но сочла за лучшее придержать язык.