Та же жалоба разносилась по особняку на Эспланада-авеню, где жила семья Куртенэ. У Жанны была истерика. Схватив бальное платье, которое держала Миранда, она швырнула его на пол.

– Я его уже два раза надевала! – вопила она, прыгая по пенистым рюшам юбки.

Миранда отправилась на поиски Берты Куртенэ. «Пусть кто-нибудь другой попробует совладать с Жанной, – думала она. – С меня хватит. С тех пор как ей сказали, что ее выдают замуж за американца, в нее будто бес вселился».

Заламывая руки и издавая встревоженные блеющие звуки, Берта устремилась в комнату Жанны. Сочетая сочувствие, мольбы, взятки и обещания, она сумела утихомирить дочь и снарядить ее на бал. Затем поспешила в собственную комнату, ей ведь тоже надо было одеться до того, как Карлос будет готов к выходу. Клементина пришла помочь ей и застала хозяйку в слезах.

– Ненавижу всю эту нервотрепку! – рыдала Берта. – Ну почему нельзя все делать тихо, спокойно, чтобы все были довольны?!

Мэри вбежала в комнату Луизы, захлопнула за собой дверь и лишь затем разрыдалась.

– Ну почему все ведут себя так подло?! – причитала она сквозь слезы.

Луиза недоуменно посмотрела на нее.

– Бедняжка! – проговорила она несколько минут спустя. – Я и подумать не могла, что в тебе столько чувств, Мэри. Последнее время ты больше походила на машину, чем на человека. Что стряслось? Все иголки разом затупились?

– Ты не лучше их всех, – всхлипывала Мэри. – Не понимаю, почему вдруг все на меня ополчились. Миссис О'Нил накричала на меня, что я не явилась к ужину, не предупредив ее, Пэдди Девлин напугал меня до смерти – выскочил из бара, как раз когда я проходила мимо. Луиза, он орал на меня прямо на улице. Кричал, как он за меня тревожился. Но я заметила, что он напился, значит, не так уж тревожился.

– Скорее всего, он напился как раз поэтому. Ты, Мэри, обращаешься с ним просто позорно.

– Я? А что я такого сделала? Я работаю до полусмерти. Прикажешь мне еще и о Пэдди Девлине думать? Он ведет себя так, будто я его собственность. Совсем с ума сошел.

– Он хочет на тебе жениться.

– Что?! – невольно взвизгнула Мэри. – В жизни не слыхала ничего глупее. Да он даже читать не умеет! И еще смеет думать, что я соглашусь выйти за него!

– Не кричи так. Тебя все услышат. Иногда ты бываешь такой дурой. Неужели ты не понимаешь, что во всем этом доме мы с тобой единственные, кто умеет читать? И, честно говоря, ноты я читаю намного лучше, чем буквы.

Мэри так изумилась, что тут же замолчала.

Откинув с постели одеяло, Луиза забралась на кровать.

– Поздно, – сказала она. – Давай спать. Я бы уже спала без задних ног, да ждала твоего прихода. Я хочу тебя кое-куда пригласить. Приехал мой брат. Завтра вечером он ведет меня на бал в зал «Иберия». И если в твоей голове хоть что-то осталось, ты оторвешься от своей лавки и пойдешь с нами. В кавалеры можешь взять Пэдди. Тебе надо немного встряхнуться, Мэри, а то ты совсем закисла.

– Но мне нечего надеть. – Мэри расхохоталась и долго не могла остановиться.

– Иногда я, начав смеяться, никак не могу остановиться, – заявила весьма полная девушка в розовом. – Вы такие остроумные вещи говорите, месье Сен-Бревэн.

Вальмон украдкой оглядел залу в поисках избавления. Ему казалось, что он уже целую вечность торчит в западне у этой девицы в углу залы. Должен же быть здесь ее брат или отец, которые спасут его. Для родственников незадачливых особ, которых никто не приглашал на танец, существовали на этот счет недвусмысленные, хоть и негласные правила.

Он увидел, как сквозь толпу к ним с видом мученика пробирается молодой человек.

– Вы слишком добры, мадемуазель, – с улыбкой проговорил Вэл. – Лишь в лучах вашего благосклонного внимания мои тусклые способности рассказчика расцвели пышным цветом.

Девушка в розовом хихикнула. Вальмон галантно раскланялся, уступив свой стул брату девушки. Да, надо признать, сострадание к этим бедняжкам нередко ставило его в непредсказуемое и затруднительное положение. Ведь он пришел сюда танцевать, а не утешать. Он прошел к краешку танцевальной площадки, выискивая партнершу поискуснее.

Поднявшаяся у входа волна оживления привлекла его внимание. Прибыла Жанна Куртенэ под руку с отцом. Поклонники уже толпились вокруг, надеясь получить разрешение внести свои имена в ее карточку. Вальмон отступил. Память о сцене, которую устроила Жанна в его доме, была еще свежа. Он мысленно улыбнулся той суматохе, которую вызвало появление Жанны. «Словно мотыльки на огонь», – подумал он. Это было понятно – Жанна прямо-таки излучала флюиды чувственности. Он вспомнил замечание одного своего парижского приятеля по поводу девушки типа Жанны: «Друг мой, избавить эту юную особу от ненавистной ей девственности было бы лишь актом вежливости».

«Нет, – добавил про себя Вэл, – я несправедлив к ней. Ее притягательность не только в этом. Она невероятно красива, почти безупречна. Нет, опять не то. Вообще безупречна».

Почувствовав, что его мысли приобретают опасное направление, он поспешно отвернулся. Этого увлечения он не мог себе позволить. Жениться он был не готов, а прочее было невозможно. Даже подумать о каком-либо флирте было бы безумием…

Он обернулся еще раз. Взор Жанны встретился с его взором, приглашая подойти. Он начал протискиваться поближе. Кто-то толкнул его локтем.

– Прошу прощения, – сказал человек, толкнувший его, и добавил: – Искренне прошу прощения, Вэл. Ради Бога, не вызывай меня на дуэль. Я в такой тоске, что даже умирать не хочется.

Это был парижский друг Вэла, Альфред де Понтальба, старший сын баронессы. Вальмон обнял его.

– Ах ты негодяй, я тебя целую вечность не видел. Как ты? Рассказывай.

– Неплохо, насколько это возможно при всей здешней колониальной респектабельности. Хотел было попытать счастья с той обворожительной красоткой, которая только что вошла, но обнаружил, что ее брат принимал меня на своей плантации. Он неплохой малый, ты его знаешь? Филипп Куртенэ. Устроил мне очень неплохое развлечение – охоту на аллигаторов в Байо-Теш. Такого во Франции не найдешь.

– Я знаю Филиппа. Он здесь?

– Здесь. – Рядом с Вэлом стоял Филипп. – Рад тебя видеть, Вэл, хотя и поговаривают, что по урожаю сахара ты в этом году нас обставил. Мой дядюшка прямо-таки скрежещет остатками зубов.

Вэл остановил проходившего мимо официанта, и они взяли по бокалу шампанского.

– За сахар! – сказал Вэл.

– За сахар! – повторил Филипп. Осушив бокалы, они сменили их на полные.

– Надеюсь, на этом сельскохозяйственная тема закрыта, – сказал Альфред. – Выпьем за что-нибудь еще или просто выпьем?

– Выпьем за свободу, – с улыбкой предложил Филипп. – Мой досточтимый папаша спустил меня с поводка, так что мы можем удрать отсюда. По его мнению, мои услуги по изъятию сестры из кучки тех красоток, что обтирают здесь стены, не понадобятся.