Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он вышел на угол, где проспект пересекала улица Иванова. В этой точке он в былые времена встречался с Борисом. Они сближались по лучам. Сам он шагал по проспекту, а Борис приходил по улице Иванова. Еще издали он видел большеротую, до ушей улыбку Бориса, черные блестящие угольки его глаз. В такую пору закадычный друг приходил в белоснежной сорочке, еще пахнувшей утюгом. Его кожа хранила холод водопроводной воды, влажные черные волосы — ровный след расчески. После работы Борис любил поспать часок-полтора и потому смотрелся точно новенький. Сойдясь, они размашисто били по рукам, и Борис говорил что-нибудь в этаком роде:
— Ну что, старичок? Сегодня танго в Доме учителя?
— Информация принята, — отвечал Вадим в таком случае.
Некоторое время они еще куролесили здесь же на углу, точно им тут было особо уютно, потом пускались в путь по проспекту, обживая каждый метр, потому что их то и дело останавливали знакомые или они сами останавливались. Так они продвигались долго и блаженно, и дорога эта казалась такой увлекательной, что уж вроде бы ничего увлекательней не могло и быть. Но вот среди прохожих проплывало прекрасное лицо, все ранее происходившее становилось менее значительным.
— Вадик! — восклицал Борис отчаянно, и они затевали погоню.
— Вадик, это Она, с большой буквы! Это ее мы ждали целую жизнь, — бормотал Борис.
А Она, каким-то десятым чутьем обнаружив погоню, панически семенила впереди, взглядом моля дома, деревья и прохожих о пощаде. Отдышавшись, Борис начинал за ее спиной плести роковую сеть. Нес он обычную чепуху, но у него все эти банальные штучки типа «девушка, девушка, какой теплый день» обретали свежую окраску, что ли. Или он внушал интуитивное доверие, или еще черт знает что. Девушка сбавляла шаг и теперь поглядывала назад, будто отыскивая кого-то. И было ей еще невдомек, что на самом деле это она выбрасывала белый флаг, признаваясь в полной капитуляции.
— Я где-то вас видел? — восклицал Борис, поравнявшись с девушкой.
— Может, на озере Рица? — наивно помогала девушка.
— О, озеро Рица! Роскошная флора! Ходили вы на Лаго-Наки? — горячо вопрошал Борис.
Нет, ей не приходилось, к сожалению. До сих пор ее возили на известные курорты, туда, где белые здания, пальмы или хотя бы голубые ели на худой конец.
— Жаль, — твердо говорил Борис, — Лаго-Наки — славное местечко.
Проводив ее до дома, они начинали прощаться. Вернее, прощался Борис, а Вадим только невольно повторял за ним то же самое.
— Ну, счастливенько, — как-то вдруг равнодушно говорил Борис.
Девушка дивилась такому обороту и ждала еще чего-то. Вадим дивился тоже и тихонько толкал Бориса в бок, надеясь напомнить кое-что. Но физиономия друга становилась непроницаемой.
Потом, когда они возвращались на проспект, Вадим спрашивал:
— Что же ты, олух царя небесного? Надо было назначить свиданку. Я уж тебя толкал, толкал.
— Зачем? Банальная девица, мещаночка серая. Не знать о Лаго-Наки — это ужасно! — отвечал Борис, морщась.
И они отправлялись на танцы…
Уже давно Борис не приходит сюда, он знал это точно. Но выждал пятнадцать минут, положенные по этикету, и пошагал на поиски приключений в одиночку.
Он вышел к старинным каштанам. Их раскидистая крона накрывала собой половину квартала. В дебрях этого зеленого полога расселилось воробьиное государство. С утра до темноты листва пронзительно звенела и шевелилась даже в безветренные дни. Сверху из листвы на голову прохожих белым дождем сыпался птичий помет, и прохожие обходили старинные каштаны стороной, отдав эту часть проспекта в полное владение птицам.
Но городские власти не могли смириться с тем, что у них отторгли кусок подведомственной территории. Сколько помнит Вадим, они вели суровую борьбу с маленькими оккупантами. И сейчас из-под кроны с паническим ревом удирала пожарная машина, окрашенная птицами под бронетранспортер.
Вадим примкнул к зевакам, что окружили деревья подковой, и посмотрел наверх. Там отряхивались мокрые, взъерошенные и оттого кажущиеся тощими воробьи. Они возбужденно галдели, будто обсуждали перипетии минувшего боя.
— Когда те ударили из кишки, эти поначалу прижухли, — сказал кто-то из очевидцев.
— Ясно, — произнес сосед Вадима и, поджав губы, окинул внимательным взглядом общую картину; он был высок, дороден, с глубокой складкой на переносице, делавшей его очень строгим.
— Ага, а когда эти решили, что тем конец, и выключили воду, тут и началось, — сказал сосед задумчиво, сопровождая свои рассуждения жестами.
— Сперва их пугали ястребом. Во-он чучело ястреба. Вот оно. А внизу поставили магнитофон и ну гонять его крик. А птичкам хоть бы хны, — с восторгом сообщил все тот же очевидец, скрытый от Вадима спинами зевак.
— Понимаете? — спросил у Вадима сосед, загадочно улыбаясь.
— Что именно?
— Воробьи — городские жители. Го-род-ские!
— Разумеется, — сказал Вадим приветливо.
— Все еще не понимаете? — спросил сосед, радуясь этому. — Так вот, они не знают, кто и что такое ястреб. И с чем его едят. Ни малейшего представления! Поэтому им на ястреба ровным счетом наплевать.
Он смотрел на Вадима улыбаясь, словно говоря: видите, как это оригинально и вместе с тем просто.
— Ну, конечно. Откуда им знать, — согласился Вадим охотно.
И как-то получилось так, что они далее пошли вместе. Спутник вызывал у него почтение, он был польщен и, шагая рядом, чувствовал себя как ученик, отмеченный частным доверием учителя.
— Так вот, надо сказать: в каждом из нас что-то заложено, — говорил собеседник, доверительно беря Вадима за локоть. — Или инстинкт, или вечное стремление. И тут мы должны контролировать… Себя!.. Ежеминутно! Вы согласны со мной?
Он снял шляпу и на ходу раскланялся с кем-то.
— Что вы скажете? — спросил он, надевая шляпу.
— Может быть, это и так, — уклонился, робея Вадим, — я об этом не думал. Видите, я просто живу. Живу, наверное, естественно.
— Нет! Нет! Только не так! — запротестовал собеседник, бурно замахал руками и добавил с горькой иронией: — Знаем мы это: «Живет, как поет птица или растет трава».
— Да нет же. Я, возможно, не так объяснил, — сказал Вадим, конфузясь. — Это не совсем биологически. Это по-человечески… Ну, как бы сказать в одном слове… Это непринужденно, что ли…
Но спутник вдруг засмеялся ни к месту и встал посреди тротуара.
— Кого я вижу! — воскликнул он и загородил дорогу встречной женщине.
— Ба, сколько лет… зим, — сказала женщина, улыбаясь только губами.
Вадим отошел деликатно в сторону, не зная, ждать или самому следовать дальше. Но было вроде неудобно уйти, не попрощавшись. А спутник болтал со знакомой, забыв о его существовании. Он стоял спиной к Вадиму, и Вадим смотрел, как шея спутника временами наливалась кровью. Кровь потом отходила, и шея принимала свой обычный цвет. Будто кровь собеседника подгоняли