убить подобное… существо? Демона? Духа? Птаха понятия не имела, что это за создание, однако знала одно — Близняшки пускай и могли пробить толстую кору, но вряд то бы нанесло древу значительный урон.

— Эй, недомерок! — резкий скрипучий голос демона прорезал даже шум схватки. — Переставай теребить свой стручок и топай сюда!

Тео, что до того прятался в кустах, мужественно вынырнул наружу и помчался к черепу, что, валяясь на земле прямо посредь битвы, каждый миг рисковал быть раздавленным в пыль. Птаха не знала, что бы случилось с демоном, потеряй он свой физическую «оболочку», но ни капли не расстроилась бы — как и любой другой, включая Тео — если бы в этом случае тварь отправилась бы в свое родное измерение. Лишь каким-то чудом увернувшись от удара тяжелой дубины, что, скорее всего, просто-напросто сломало бы Тео хребет, он схватил визжащий череп, отпрыгнул в сторону и беззвучно зашевелил губами.

Черепушка вдруг вспыхнула ярким ядовито-зеленым огнем, который, правда, никоим образом не вредил Тео. Как следует размахнувшись, Тео отправил череп полет и тот приземлился прямо в раскрытый «рот» проклятого древа. Спустя какой-то миг внутри него раздался громкий взрыв. Создание взревело так, что задрожала земля, по коре заплясали языки пламени, потом она треснула, брызнув черной словно смоль жижей и голубые огни внутри «глаз» древа погасли. Вместе с этим рухнули на земь все вернувшиеся с того света ящеры.

— Кто бы мог подумать, что демон решит пожертвовать собой, чтобы спасти всех нас, — смахнул со лба пот Ленс.

— Не дождешься, святоша, — повернулся к нему Тео и растянул губы в широкой ухмылке. — Ты отправишься на Ту Сторону куда раньше меня, уж поверь.

Через несколько секунд Тео тряхнул головой — и, судя по виноватому выражению на лице, демон вернул хозяину волю над своим телом. Один из ящеров, что пришли вместе со Спайком и Морганом, прихрамывая подошел к Ленсу и взглянул на него сверху вниз:

— Главный — ты?

Ленс в ответ только кивнул. Птаха же внимательно наблюдала за каждым движением ящеролюда, готовая в любой момент уложить его в землю.

— Ты и твои человеки — помочь убить проклятое оссо-уро, — продолжил он. — Мы — помочь вам выбраться из Болот.

— Нет, — покачал головой Ленс. — Нам нужно добраться до Исслейма.

— Проклятый город — смерть, — ящер сплюнул себе под ноги.

— А по нам видно, что мы любим жизнь? — оскалил зубы в улыбке подошедший Спайк, неся на плече окровавленный топор.

Глава 26

Исслейм встретил их мертвой тишиной, столь пронзительно-звонкой, что биение собственного сердца звучало для Птахи громче барабана. Не было слышно ни криков птиц, ни стрекотанья насекомых; даже ветер будто бы стеснялся нарушать царивший вокруг покой, из-за чего Птахе казалось, что они ступили в огромный склеп. Впрочем, то было недалеко от истины. Как никак именно здесь нашли свое последние пристанище тысячи тысяч людей и нелюдей, одними из первых встретивших Катаклизм. Везде же, куда ни кинь взгляд, был бледно-синий туман: он ковром расстилался под ногами, гроздьями свисал со сколотых карнизов, притаившимся воришкой выглядывал из темных окон, походивших на пустые глазницы, потоками стекал с крыш и бесплотным саваном окутывал полуразрушенные дома.

Признаться, город даже сейчас вызывал восхищение, пускай года его и не пощадили — стены зданий осыпались и пошли трещинами, некогда ровная брусчатка пестрела колдобинами, черепицы светились проплешинами. Однако невооруженным взглядом было видно, за что некогда величественную столицу павшей империи считали настоящим чудом. Даже в Нимлере, славившейся архитектурой на весь Адрин и за его пределы, дома зачастую теснились кое-как, без всякого на то плана. Кособокенькие строеньица, занятые бедняками, могли соседствовать с особняком какого-нибудь богатого купца, облепляя возвышающее над ними здание, словно блохи собачий бок. Узенькие улочки же и тесные проулки стекали в широкие бульвары и площади, образуя столь затейливую паутину, что ориентироваться в ней было сложно даже аборигенам, которые родились там и выросли, что уж говорить о приезжих.

Нимлера разрасталась быстро, буйно, хаотично, без какой-либо идеи и цели, кроме той, чтобы охватить все большее и большее пространство, словно дикий сорняк. Однако Исслейм — совсем другое дело. Даже Птаха, ничего не смыслящая в подобных вещах, понимала, что его основали и развивали опытные и прозорливые умы, рассчитывающие место для каждой арки или сада на многие десятки лет вперед. Тем злее казалась ирония, что Нимлера до сих пор растет и процветает, чуть ли не лопаясь от населяющих ее жителей, тогда как Исслейм превратился в реликвию прошлого; павшего гиганта, чьи останки все еще внушали уважение и трепет, но чьи кости с годами обратятся в прах.

— Итак, — Морган говорил шепотом, но в стоявшем вокруг безмолвии голос его прозвучал едва ли не криком. — Где же мы собираемся искать воскресшего бога?

— Думаю, стоит проверить главный дворец, — Ленс указал на возвышающиеся вдали башни, едва-едва видимые сквозь пелену смога; были они столь высоки, что пики их терялись где-то в небесах. — Ранее там обитал сам император со своей семьей и всеми приближенными, включая духовное верховенство. И именно там происходил тот самый ритуал, вызвавший Катаклизм. Я ведь прав?

Ленс вопросительно взглянул на Архана, однако тот ничего не ответил. Чуть приоткрыв рот, он рассматривал Исслейм столь пристально, будто бы надеялся увидеть в нем что-то скрытое от простого взгляда; и во взоре его тоска смешивалась с восхищением, а грусть — с окончательно утерянной надеждой. Наверное, так воины смотрят на убитого командира, что повел их в последнюю атаку и пал, получив стрелу в сердце. И осознание, что того, кого ты считал героем, уже пожрали черви, било в голову не хуже пьюна. Птаха знала это как никто другой.

— Д-да, все верно, — обычно ровный и лишенный каких-либо эмоций голос Архана чуть дрогнул, щека же дернулась, словно бы он хотел сказать что еще; с шумом прочистив горло, шрау продолжил, вернув себе прежний невозмутимый тон: — Не будем терять время. Только тихо. Чувствуется мне, что мы здесь не одни…

В своем подозрении он не был одинок. Рукояти Близняшек прожигали пальцы даже сквозь плотные перчатки, буквально крича о том, что в Исслейме таится невероятно сильная магия. Да и без того Птаху не покидало ощущение, что за каждым их движением следят не один десяток внимательных взглядов. Похоже, другие чувствовали то же самое, так как все разговоры стихли. Осторожно продвигаясь вперед и осматриваясь по сторонам, все семеро держали ухо востро, не выпуская из рук оружие и готовясь к