На первом же совете, на котором не присутствовала Венеция, Хэзард спросил вождей, не встречал ли кто-нибудь из них полковника Брэддока. Оказалось, что полковника видели однажды в клане «Большая Губа» около Дог-Крик, но после этого о нем никто ничего не слышал.

— Где его проводник? — поинтересовался Хэзард, пытаясь выяснить как можно больше о судьбе отца Венеции.

— Отправился к шошонам повидать родственников жены, — ответил один из вождей.

— Когда он уехал?

— Точно не скажу. Дней десять назад.

Как раз в то время Хэзард и услышал о смерти полковника. Теперь он уже практически не сомневался, что Венеция потеряла отца.

— Если кто-то услышит о полковнике Брэддоке, пусть скажет мне, — попросил Хэзард и решил, что нужно поскорее найти шурина Одинокого Сердца. Описание мертвого белого сможет многое прояснить.

Разговор зашел о планируемом набеге. Разведчик рассказал о том, что «черноногие» движутся на север с табуном лошадей, который они увели у племени лакота к югу от Иеллоустоуна. Было решено отправиться в путь на заре следующего дня.

Когда все расходились, Отважный Томагавк, отец Черной Голубки и Голубого Цветка, коснулся руки Хэзарда.

— Давай пройдемся, — предложил он.

Мужчины направились к реке, разговаривая о предстоящем набеге и обмениваясь слухами об общих друзьях — у индейцев не было принято сразу начинать говорить о главном. Хэзарду очень хотелось избежать этого разговора, но он понимал, что это невозможно.

— Ты знаешь Голубой Цветок еще с тех пор, когда она была ребенком, — Отважный Томагавк наконец приступил к главной теме, ради чего он и вызвал Хэзарда на прогулку.

— Да, она была любимой сестрой моей жены.

— Вот уже год, как Голубой Цветок стала женщиной, но уже дважды она отказалась выйти замуж. Ты же знаешь, что наши обычаи позволяют мужчине жениться на сестре его жены.

— Голубой Цветок еще очень молода, — спокойно заметил Хэзард. — Возможно, на этой летней охоте она найдет себе подходящего мужчину.

— Моя дочь говорит только о тебе.

Хэзард остановился и, указывая на мягкую траву на берегу, пригласил своего собеседника:

— Посиди со мной.

Они довольно долго сидели молча, глядя на ровную гладь реки, которую закат окрасил в различные оттенки пурпура. Когда Хэзард наконец заговорил, его голос был так же спокоен, как и река перед ними.

— Внимание твоей дочери, Отважный Томагавк, оказывает мне честь. Ты знаешь, как я любил ее сестру. Черная Голубка принесла мне много счастья, и я всегда чувствовал себя своим в вашей семье. Но теперь я был бы не прав, приняв чувства Голубого Цветка. Бледнолицая женщина — моя жена, и я ее люблю. Прошу тебя, постарайся объяснить все это Голубому Цветку.

— Ты мог бы взять вторую жену…

— В моем сердце нет для нее места.

— Ты еще ребенком был совершенно неуправляемым, — нахмурился Отважный Томагавк. — Бледнолицая жена принесет тебе много проблем, а твое сердце может измениться. Я говорю это как отец.

— Все возможно, но моя душа говорит мне о другом. Поблагодари Голубой Цветок за ее доброе отношение ко мне.

— Она будет очень огорчена.

Хэзард улыбнулся.

— Твоя дочь еще так молода, что забудет обо всем через несколько дней.

Отважный Томагавк положил свою широкую ладонь на колено Хэзарда и тоже улыбнулся.

— Вероятно, ты прав. Я надеюсь, что и в сердце своем ты не ошибаешься. Удачи тебе в затрашнем набеге, — сказал он, вставая.

— «Черноногие» уже давно в пути и должны были устать. Я не ожидаю больших проблем.

После того как Отважный Томагавк ушел, Хэзард остался на берегу, не сводя глаз со спокойного течения реки. Он знал, что еще полгода назад принял бы предложение Отважного Томагавка и женился на его дочери. Он сидел и гадал, когда именно ошибся в выборе и пошел дорогой не просто опасной, а смертельно опасной.

«Каким же идиотом я был, если приобрел себе врага в лице „Буль Майнинг“, но еще и взял Венецию в жены! — думал Хэзард. — Законченным идиотом. Безрассудным, забывшим о логике дураком». И в то же время он чувствовал себя самым счастливым дураком на свете, а если быть честным до конца, то это счастье сводило на нет все остальные минусы этой сделки…

Вечером, прежде чем лечь спать, Хэзард рассказал Венеции о предстоящем набеге. Она очень долго не отвечала, и Хэзард уже решил, что женщина уснула и не слышала его слов, но Венеция вдруг резко села на кровати.

— Ты собираешься оставить меня вдовой? — спросила она, прямо глядя ему в глаза.

Свет луны, проникавший в отверстие над очагом, заливал ее серебристым сиянием, придавая бледной коже перламутровый блеск. Ей вдруг отчаянно захотелось попросить его: «Не уезжай, прошу тебя, ради меня», но она вовремя остановила себя.

Хэзард мягко улыбнулся:

— Ни в коем случае.

— Я не ребенок, Хэзард, и предпочла бы услышать правду.

— Мы просто собираемся угнать чужих лошадей, любовь моя, вот и все. Мы не намерены никому мстить. — Он ласково, успокаивающе погладил Венецию по голове. — Лошадей надо угнать так, чтобы нас никто не заметил, а это требует не столько отваги, сколько хитрости. Абсароки вообще очень гордятся тем, что предпочитают пользоваться хитростью, а не грубой силой.

Это простое заявление многое объяснило Венеции в поведении Хэзарда.

— Ты уверен, что это не опасно?

— Абсолютно.

— А как далеко вам придется ехать?

— Не очень далеко. «Черноногие» двигаются по северному краю наших земель, направляясь домой. Это где-то миль двести отсюда.

— Так близко?

— Чертовски близко. Если мы срежем путь, то настигнем их меньше чем через день. Мы поедем по короткой стороне треугольника, а им приходится двигаться по длинной, так как это единственный путь через горы.

— А женщины участвуют в таких набегах?

Хэзард замялся, не зная, как лучше ответить. Хотя женщины иногда сопровождали мужчин в набегах, чтобы готовить еду и помогать с лошадьми, он сильно сомневался, что Венеция справится с такой задачей. Но если сказать ей об этом, она немедленно примет вызов и ее придется брать с собой. И вот тогда наверняка возникнут проблемы, так как Синий Орел тоже едет…

Хэзард выбрал ответ, наиболее близкий к правде:

— Мы берем с собой женщин только в том случае, если нет никакой опасности.

— Мне показалось, ты говорил, что этот набег не представляет никакой опасности, — язвительно напомнила ему Венеция.

Он накрыл ее тонкие пальцы своими.

— В принципе, никакой опасности нет, но «черноногие» очень любят снимать скальпы. В некоторых племенах количество снятых скальпов говорит о смелости и высоком положении воина. А мне бы очень не хотелось увидеть твой на вигваме какого-нибудь «черноногого».