– Что вы видите?

Глаза быстро вращаются, рот кривится.

– Нет, только не это, нет! – бормочет она.

– Скажите мне, что видите!

– Вокруг меня женщины. Я их знаю, это мои подруги, прекрасные люди, их сотня, нет, несколько сотен. И…

– Что?

– Мы в цепях. Мы бредем по широкой дороге. Люди вдоль дороги кричат: «Смерть ведьмам!» Другие, их меньше, кричат: «Несправедливость, несправедливость!» Впереди торчат столбы, вокруг них кучи дров и хвороста… Это костры. Думаю, большинство этих людей принимают нас за колдуний, солдаты ведут нас туда, чтобы сжечь живьем на кострах.

– Продолжайте.

– Мы подходим к столбам. Нас заставляют взойти на помост, привязывают к столбам. Появляется разодетый мужчина. Все умолкают. Он разворачивает свиток.

Она молчит – похоже, прислушивается.

– Вот что он говорит: «Я, Пьер де Ланкр, судья, разбиравший по повелению короля и папы дело ведьм из Сугаррамурди, проведя допросы и выслушав показания об ужасных деяниях, доказывающих их сделку с сатаной и демонами, постановляю, что эти женщины подлежат очищению. Да будет приговор суда Сен-Жан-де-Люза приведен в исполнение сим ноябрем года милостью Божьей 1609-го».

По ее телу пробегают судороги.

– Что происходит?

– Ко мне подносят факел. Я бьюсь в цепях. Я вижу других женщин, моих подруг, прикованных к столбам. Я знаю, почему нас убивают. Потому что мы возжелали свободы, и это не понравилось местным святошам и аристократам. Ненавижу своих убийц! Чувствую волну сочувствия к подругам. Как же мне хочется их спасти! Хворост уже занялся. Меня обволакивает дымом. Я слышу вопли других женщин и свои, огонь уже лижет мне пальцы ног. Ужасное чувство, я горю, огонь переходит с ног на все тело, охватывает волосы. Я тоже…

Опал истошно кричит, Рене едва успевает зажать ей рот, чтобы не перепугать жильцов в соседних номерах.

– Скорее наверх! – кричит он ей. – Бегите с костра! Живо в дверь! В коридор, к двери 128, вверх по ступенькам. На счет три откройте глаза. 1, 2, 3.

Он щелкает пальцами. Она поднимает веки, ее зрачки расширены.

Она не может шелохнуться, обессиленная пережитым, дыхание вырывается толчками, взгляд безжизненный.

Звонок в дверь. Рене открывает, на пороге коридорный.

– Я слышал крик, – встревоженно сообщает он по-английски.

– Моей подруге приснился кошмар.

Коридорный в сомнениях, он проходит в номер и видит молодую рыжеволосую женщину в совершенно растрепанных чувствах.

– Вы в порядке, мэм?

– Да, извините. Он прав, мне приснился кошмар, сейчас мне лучше.

Она трусящейся рукой наливает себе воды и показывает жестом, что беспокоиться не о чем.

– Вы вся красная. Вы уверены, что не нуждаетесь в помощи? – все еще сомневается коридорный.

– Это все солнце. Я рыжая и белокожая, легко обгораю.

Это объяснение его убеждает.

– Если вам что-то понадобится, сразу меня зовите, – говорит он перед уходом.

– Все пройдет. Благодарю вас.

Рене запирает за коридорным дверь. Опал может наконец перевести дух.

– Это было ужасно.

Теперь она с ног до головы покрыта розовыми пятнами и отчаянно чешется. Раздевшись, она мажет пятна мазью.

– Вы были правы, моя проблема была в этом!

Ей удается восстановить дыхание.

Он обнимает ее.

– А все остальные… Это были чудесные женщины, мои близкие подруги. Я знаю, что они всего лишь лечили людей, оказывали им помощь. Этот судья, Пьер де Ланкр – бессовестный негодяй! Он подверг всех нас пыткам и заставил сознаться в том, чего мы не совершали, заставил возвести друг на друга напраслину.

– Хорошо, что теперь вы все знаете.

– Дверь бессознательного защищала меня от калечащих воспоминаний о той жизни. Огонь не подпускал меня к ней, не позволял вспомнить эту драму. Но мне надо знать, что произошло на самом деле. Я хочу знать, что на самом деле тогда со мной случилось, я так мучилась! Только так можно окончательно перестать чувствовать себя жертвой.

– Кажется, я знаю. Король, о котором там говорилось, – это Генрих IV, папа – Павел V. Я знаю про этот процесс баскских ведьм.

– Это было на самом деле?

– Жюль Мишле решил, что от царствования Генриха IV у нас должна остаться только курица в горшочке[14] и память о том, что его убил Равальяк, все остальное предано забвению. На самом деле он был воинственным королем, принявшимся воевать, едва оказавшись на троне. Часто забывают о его повелении судить за колдовство, чтобы пресечь на корню стремление Страны Басков к независимости. Если не ошибаюсь, в своем труде 1862 года «Колдунья» Мишле посвятил этой теме целую главу, где представил Ланкра героическим борцом с порочными нравами и с поклонением дьяволу.

После этой маленькой лекции Рене решает, что лучше оставить гипнотизершу в покое, чтобы она сама пережила эту драму, и устраивается на балконе. Посмотрев на часы, он видит, что пора связаться с Гебом. Но сначала ему хочется больше узнать о пережитом Опал кошмаре. Он ищет в интернете соответствующие сведения и создает в своей «Мнемозине» отдельную главку об этой всплывшей из глубины веков драме.

83.

«Мнемозина». Ведьмы из Сугаррамурди

Все началось с соперничества двух кланов, поспоривших из-за земельных угодий. Два аристократа, сеньоры Аму и Уртуби, не имея доводов в защиту своей правоты, обвинили соседа-землевладельца в колдовстве. Дело могло бы затихнуть, если бы король Генрих IV не прислал к ним для примирения судью Пьера де Ланкра, который, отличаясь особенным суеверием, ретиво взялся за дело.

Придав соседским распрям оттенок религиозного фанатизма, он заподозрил в колдовстве всех незамужних баскских женщин. Положение усугублялось возраставшим свободолюбием баскских общин, отвергавших власть аристократов и духовенства.

В то время в Стране Басков часто встречался так называемый недуг Лайры – настоящая болезнь, с симптомами в виде судорог и странного поведения, которое включало в себя, например, лай, похожий на собачий. Естественно, для Ланкра это подтверждало необходимость заняться ведьмами.

Со 2 июля 1609 года передвижной суд Пьера де Ланкра заседал попеременно в Сен-Жан-де-Люзе, Байонне, Саре, Камбо. Подозреваемых – в основном незамужних женщин – хватали по доносу или по простому подозрению судей.

Дознание происходило по ритуалу инквизиции: поиск дьявольских отметин, допросы под пыткой, скорая казнь ввиду загруженности тюрем.