Дождь прекратился, но от сырости сводило мышцы ног, и он еле двигался. Мэй подумал, не идет ли за ним по следу клыкастый человек. Обернулся и оглядел тротуар позади себя. Кэмден заполонили студенты и туристы, фланирующие мимо торговых палаток. Каких только товаров здесь не предлагали: кольца в нос, серьги для пупка, бархатные шляпы, кожаные куртки, тряпье с символикой поп-группы «Готы и Легионеры Божьи», пистолеты для скинхедов и сексуальных игр. Кругом царила атмосфера праздника. Мэй был самым великовозрастным из прогуливавшихся. Необычно большие изваяния космического корабля, танка, ботинка «док-мартенс», кресла-качалки свешивались со второго этажа магазинов на главной улице, напоминая игрушки, выброшенные выросшими отпрысками великана. Кэмден-Лок уцелел, превратившись в скопление магазинчиков, торгующих одеждой, ювелирными изделиями, фимиамом, лапшой и мебелью. На мостовых было грязно, шумно, хаотично, но столь оживленно, как никогда не бывало на тополиных аллеях пригорода.

Мэй сожалел, что рядом нет Лонгбрайт, но этот путь ему необходимо было проделать самому. Он остановился напротив двери квартиры, расположенной над пабом «Конец света». Почтовый ящик был забит досками, что придавало входной двери запущенный вид. На прикрепленной к перемычке двери затертой металлической табличке значилось:

Ковен Старейшин Сент-Джеймсского Двора

Отделение Северного Лондона

К рекламным и торговым агентам: просьба не беспокоить

Под ней висела фотокопия:

Поставщики оборудования для занятий спиритизмом

Только оптовая торговля

У женщины, открывшей дверь, было широкоскулое, доброе лицо, обрамленное взлохмаченными кудряшками обесцвеченных волос. Похоже, она не успела до конца накрасить губы и нанести тени на веки, так что больше походила на нечесаного раскормленного пуделя, нежели на достопочтенную ведьму.

– О господи, Джон, я начала беспокоиться! – воскликнула Мэгги Эрмитедж и бросилась его обнимать. – Извини, что не пришла на похороны Артура, но меня бы одолели вибрации. Ужасно, правда? Хочу сказать, знаю, для него это великое путешествие, движение по пути в загробную жизнь, но мне будет не хватать наших ежемесячных посиделок. Извини за входную дверь. Напьются и блюют в почтовый ящик. Не говори мне про заботу об обществе. Пойдем наверх. – Она повела его по темному наклонному коридору. – Нима хотела устроить торжественное прощание с Артуром, но я наотрез отказалась. Она мусульманка, а я люблю использовать для обряда сухой шерри, и мы поругались.

Мэй последовал за маленькой ведьмой в ее гостиную, оклеенную модными в семидесятые годы обоями насыщенного пурпурного цвета, с замызганной пластиковой стойкой бара и пластиковыми же оранжевыми лампами. От грохота тяжелого рока в кухоньке дребезжала посуда.

– Что представляет собой прощальный ритуал?

– Идея в том, чтобы мадригалами вызвать уходящий дух и провести церемонию, дабы отправить его в дальний путь, но «Ямаха» Нимы отчаянно нуждается в ремонте.

– Она что, водит мотоцикл?

– Нет, это ее электроорган. Он так ужасно звучал, что добрые духи уже не откликались на его призыв. Когда она последний раз исполняла ритуал, то вызвала исландского инкуба, и нам пришлось сжечь замоченную в ладане одежду, чтобы его прогнать. К сожалению, из-за этого вспыхнул диван, нам еще повезло, что сидели мы на другой стороне. Огнеопасный пух; я вызвала «Вестник потребителя» и зафиксировала протест.

Когда Мэгги усаживалась в оранжевое кресло со сломанной спинкой, у нее на шее задребезжало янтарное ожерелье.

– Знаешь, а ведь нас осталось всего пятеро. Мы провели кампанию по привлечению новых членов в новом тысячелетии, но она сорвалась. – Она махнула рукой в сторону улицы. – Можно подумать, что кому-то там любопытен спиритизм, им больше нравится шляться по магазинам. Оливии, обычно руководившей нашими сеансами, пришлось с этим делом завязать – она не может подняться по лестнице. Теперь она посещает их только в Хэндоне, там пологий подъем. Найджел и Дорис умерли, и пока я не вызову духа-проводника, не могу с ними общаться.

– Кот Эдны Уэгстафф все еще у тебя? – поинтересовался Мэй, оглядываясь вокруг в поисках абиссинца.

– Я подпираю им дверь, – ответила Мэгги. – Боюсь, что проку от него в нашем деле теперь мало, когда в нем завелась моль. Конечно, я не могу его выбросить, у меня ведь не осталось ничего другого на память об Эдне, вдобавок она не отвечает на Зов, – Мэгги указала на треснутый тибетский колокольчик, висевший на камине, – она же потерянная душа. Либо просто оглохла. Ты немного похудел. Что, помирать собрался?

– Ей-богу, нет.

– Бог больше не имеет к этому отношения. Ты не можешь смириться с потерей Артура, так ведь?

– Постараюсь, – устало ответил Мэй. – У тебя есть что-нибудь выпить?

– Я только что заварила чай. В нем есть капля виски.

– Что за чай?

– «Пи-джи-типс». – Она направилась на кухню и ополоснула кружку. – Полагаю, тебе хочется «поставить точку». Так ведь модно теперь выражаться, верно? Когда люди поймут, что поставить точку невозможно? Жизнь и смерть не ограничены временем. Все начинается и заканчивается посредине.

– Но не в этот раз, – ответил Мэй, беря у нее кружку. – Я знаю, кто убил Артура. Но не знаю, где его искать.

– Возможно, смогу тебе в этом помочь. Подожди минуту. – Мэгги подошла к окну и задвинула шторы. – Ты не забыл, что я просила тебя захватить с собой?

– Вот. – Мэй вытащил из кармана пальто пластиковый пакет и выложил его содержимое на стоящий перед ним кофейный столик. – Ты же велела принести что-то из его личных вещей.

– Что это?

– Память о нашем первом совместном расследовании. Принадлежало черепахе по имени Нижинский.

Мэгги подняла черепаший панцирь и заглянула в дырки для лап.

– А куда ты дел тельце?

– Наверное, оно просто, ну, сгнило или что-то в этом роде.

Брайанту ее отдали, поскольку черепаха не могла зимовать в театре. Она пережила войну, хотя ее нервы были на пределе.

– Он несколько залежался, но должно получиться. – Мэгги зажгла пару свечей и установила их по обе стороны бренных останков черепахи. – Положи кончики пальцев на край панциря.

– С какой стороны?

– Не имеет значения. – Она села напротив и растопыренными пальцами дотронулась до панциря, затем начала глубоко дышать через нос.

– Думаешь, и вправду сможешь выйти с ним на контакт?

Мэй почти не верил в свою затею после того, как столько раз сокрушался насчет веры своего напарника в загробную жизнь.

– Пока в наличии есть объект, до которого он дотрагивался много раз в прошлом.

– Ах, он провел с Нижинским много счастливых лет.

– Хорошо. Тогда помолчи и дай мне сосредоточиться.