Но здесь, от событий в пещерах и до самопожертвования Флетчера, все было гораздо сложнее. Как описать то, что произошло вчерашней ночью, не упоминая о своих ощущениях?

Во всяком случае, Абернети он объяснить этого не мог. Притворяться, будто в Гроуве ничего не случилось, было бессмысленно. Абернети уже видел телерепортаж о ночном вандализме.

– Грилло, ты там был?

– Когда все кончилось. Услышал сигнализацию…

– Ну и?..

– Да не о чем говорить. Несколько разбитых витрин.

– «Ангелы ада» повеселились.

– У тебя есть информация?

– У меня? А у тебя? Это ты, блин, репортер, а не я. Чего тебе не хватает? Выпивки? Наркотиков? Чтоб пришла твоя гребаная Муда?

– Муза.

– Муда, Муза – какая разница? Мне нужна история, которую люди захотят читать. Там, наверное, были жертвы…

– Не думаю.

– Так придумай что-нибудь.

– У меня есть кое-что…

– Что? Что?

– Готов спорить, об этом еще никто не сообщал.

– Хорошо, если ты прав, Грилло. Твоя работа – давать мне материал.

– Скоро в доме Вэнса состоится большое сборище. Будут его поминать.

– Чудесно. Ты должен попасть туда. Мне нужна информация о нем и его друзьях. Он был плохим парнем, а друзья плохих парней – тоже плохие парни. Мне нужны имена и подробности.

– Абернети, иногда мне кажется, что ты смотрел слишком много фильмов.

– В смысле?

– А, забудь.

Когда Грилло повесил трубку, перед глазами у него еще долго стоял образ Абернети, который ночью изучает газетные заголовки, оттачивая свой имидж бывалого редактора. Но Грилло думал не только о нем.

В голове у каждого человека крутится свое кино со знакомыми именами в титрах. Эллен – жертва, ей пришлось хранить ужасные тайны. Тесла – дикарка из западного Голливуда, заблудившаяся в чужом мире. А он? Сам-то он кто?

Репортер-новичок, которому попался стоящий сюжет? Или человек чести, которого преследуют за то, что он выступил против коррумпированной системы? Когда он впервые появился в этом городе, чтобы сделать репортаж о смерти Бадди Вэнса, ему не подошла бы ни одна из этих ролей. Но события сместили его на второй план. Главные роли достались другим, в частности Тесле.

Глядя на себя в зеркало, он размышлял о том, что значит быть звездой без своего неба. Может, это дает свободу выбрать новую роль? Ученый, фокусник, любовник? Да, как насчет любовника? Как насчет того, чтобы стать любовником Эллен Нгуен? Это было бы неплохо.

Она долго не подходила к двери. Потом ей потребовалось несколько секунд, чтобы узнать Грилло. Только после того как он ободряюще улыбнулся, она сказала:

– Да-да… входите. Вы уже выздоровели?

– Немного знобит.

– Мне кажется, я тоже заразилась, – сказала она, запирая дверь. – Я встала с таким ощущением., даже не знаю…

Занавески были задернуты. Комната от этого казалась меньше.

– Вы не откажетесь от кофе? – сказала она.

– Да, спасибо.

Эллен скрылась на кухне, оставив Грилло в одиночестве посреди комнаты, заполненной журналами, детскими игрушками и стопками выстиранного белья. Он стал искать место, чтобы сесть, и понял – он не один. У двери в спальню стоял Филип. Он выглядел все еще больным. Вчерашний поход к моллу был явно преждевременным.

– Привет! – сказал Грилло. – Как дела?

К его удивлению, мальчик широко улыбнулся.

– А ты видел? – спросил он.

– Что?

– Там, в молле. Ты видел, я знаю. Эти прекрасные огоньки.

– Да, видел.

– Я рассказал про это Человеку-шару. Поэтому я знаю, что мне не приснилось.

Он подошел к Грилло, не переставая улыбаться.

– Я получил твой рисунок, – сказал Грилло. – Спасибо.

– Рисунки мне больше не нужны.

– Почему?

– Филип! – Эллен принесла кофе. – Не приставай к мистеру Грилло.

– Он не пристает. Филип, может, мы поговорим с тобой о Человеке-шаре попозже?

– Может быть, – ответил мальчик так, будто это зависело от поведения Грилло.

– Я пойду, – сказал он матери.

– Иди, дорогой.

– Передать ему привет? – спросил он Грилло.

– Конечно. – Грилло не очень понимал, что это все значит. – Передай.

Удовлетворенный, Филип направился к себе.

Эллен расчищала место, где они могли бы сесть. Она повернулась к Грилло спиной. Когда она нагнулась, простой домашний халат покроя кимоно плотно обтянул ее тело. Для женщины такого роста ягодицы у нее были полноваты. Она выпрямилась, пояс халата чуть ослаб, глубже открыв вырез на груди. Кожа Эллен была смуглой и гладкой. Она поймала взгляд Грилло, передавая ему чашку с кофе, но запахиваться не стала. При каждом ее движении глаза Грилло невольно устремлялись на этот вырез.

– Я рада, что вы пришли, – сказала она. – Я очень расстроилась, когда ваша подруга…

– Тесла.

– Когда Тесла сказала, что вы заболели. Я чувствовала себя виноватой.

Она сделала маленький глоток кофе и вздрогнула от его жара.

– Горячий, – сказала она.

– Филип мне сказал, что ночью вы были в молле.

– Вы тоже там были. Не знаете, никто не пострадал? Там столько битого стекла.

– Только Флетчер, – ответил Грилло.

– Кажется, я его не знаю.

– Это человек, который сгорел.

– А разве кто-то сгорел? Господи, какой ужас!

– Вы должны были это видеть.

– Нет. Мы видели лишь разбитые стекла.

– И огни. Филип говорил про огни.

– Да. – Она, казалось, была растеряна. – И мне говорил. Но я ничего такого не помню. А это важно?

– Важно, что вы оба в порядке, – попытался он скрыть растерянность за банальностью.

– Да, мы в порядке, – сказала она, и лицо ее прояснилось. – Я устала, но я в порядке.

Она потянулась, чтобы поставить чашку, платье снова распахнулось на мгновение, и Грилло увидел ее грудь. Он не сомневался, что она сделала это специально.

– Есть новости из дома Вэнса? – Грилло получал удовольствие, разговаривая о делах и думая о сексе.

– Меня там ждут.

– А когда прием?