– Что не так с людьми? – не желал остаться без ответа Рикстер.

Он смотрел на Ноя с такой мольбой, что тот просто не мог отвернуться, не отреагировав, но при этом не мог и лгать, а на такой трудный вопрос успокаивающий ответ мог быть только лживым.

Ной знал, что ему следовало бы обнять мальчика-мужчину и отвести к кровати, где на тумбочке стояли фотографии его родителей. Ему бы уложить мальчика в постель, укрыть одеялом и поговорить о чем-нибудь или ни о чем, как в случае с Лаурой. Этого мальчика мучило одиночество, а не желание знать, что не так с людьми, и, хотя Ной не сумел бы раскрыть Рикстеру причины человеческой жестокости, он мог своим присутствием на какое-то время избавить беднягу от одиночества.

Но он чувствовал, что его словно выжгло изнутри, и сомневался, что может хоть кому-либо что-то дать. Теперь уже нет. После ухода Лауры – нет.

Ной понятия не имел, что с людьми не так, но точно знал: то, что могло сломаться в душе человечества, определенно сломалось в его собственной душе.

– Я не знаю, – ответил он мальчику-мужчине. – Я не знаю.

К тому времени, когда он получил пистолет и добрался до автомобиля, далекий шум в голове стал намного громче и отчетливее. Он более не напоминал рокотание грома, скорее сердитый рев человеческой толпы… или грохот воды, скатывающейся с высокого обрыва в глубокую пропасть.

Спеша в «Сьело Висту», он нарушил все правила дорожного движения, а вот на обратном пути ни разу не превысил разрешенную скорость, останавливался на всех знаках «Стоп». Ехал с преувеличенной осторожностью пьяного, милю за милей, и к сердитому гулу в голове, казалось, прибавились потоки тьмы, которые изливались из него в калифорнийскую ночь. Квартал за кварталом уличные фонари становились все более тусклыми, а хорошо освещенные авеню застилал мрак. К тому времени, когда он припарковался около своего дома, воды реки, которая могла быть надеждой, иссякли, полностью свалились в пропасть, и Ной, укладываясь в кровать с бутылкой бренди, руководствовался другими, более мрачными эмоциями.

Мальчик, собака и старик-сторож, заросший жесткими, кучерявыми волосами, добираются до сарая-который-совсем-и-не-сарай, да только Кертис видит перед собой самый обыкновенный сарай. Более того, он скорее похож на развалины сарая.

Стоит это сооружение само по себе, в двух сотнях ярдов на северо-запад от города, среди полыни, конского щавеля и паслена. По пути они миновали четкую демаркационную линию: по одну сторону – сорняки, кусты, кактусы; по другую – голая земля, в которой столько соли, что на ней не приживается даже неприхотливая растительность пустыни. Странное место для постройки сарая.

И в ночной тьме, когда одни тени чуть проявляются на фоне других, видно, что сарай этот держится на честном слове и не сегодня-завтра рухнет. Крыша прогнулась, стены наклонились, углы подточили ветер и солнце.

Если только этот полуразвалившийся сарай – не тайный арсенал, набитый оружием будущего, плазменными мечами, лазерными ружьями, нейтронными гранатами, Кертис не может представить себе, на что они могут надеяться. В такой шторм их не спасет никакое убежище.

В городе, что остался у них за спиной, уже бушует буря. Большая часть криков и воплей не долетает до них, но от тех, что все-таки доносятся, леденеет сердце. В ответ на выстрелы, привычные этой территории уже полторы сотни лет, слышатся боевые звуки, которых не знавал ни Старый Запад, ни Новый: зловещий звон, от которого дрожит воздух и содрогается земля, пронзительный свист, пульсирующее мычание, протяжные металлические стоны.

Пока Гэбби открывает дверь рядом с воротами, за спиной Кертиса что-то грохочет. Обернувшись, он успевает увидеть, как исчезает одно из самых больших зданий города, то ли салун, то ли игорный дом. Складывается, словно проваливается в черную дыру. Обратная волна поднимает вихри соли с сухой поверхности мертвого океана, тащит их к городу. Кертису едва удается устоять на ногах.

Второй взрыв, следующий за первым, сопровождается смерчем оранжевого огня, который поднимается над тем местом, где находился пансион. В этом слепящем пламени здание просто распадается на составные элементы: доски, толстые и тонкие, стойки и балконное ограждение, двери, рамы… плюс лестничные пролеты, похожие на хребет бронтозавра… они появляются из темноты, которая потом их же и захватывает, прямо из воздуха, как торнадо, на фоне языков пламени. На этот раз взрывная волна гонит соль назад и поднимает облака песка. Кертиса бросает в другую сторону. Ему кажется, что пансион исчез, чтобы магическим образом появиться вновь совсем в ином месте.

У Гэбби нет времени для этого захватывающего дух зрелища, да и у Кертиса тоже. Дверь открыта, следом за сторожем и собакой он входит в сарай.

Дверь не такая хлипкая, как он ожидал. Снаружи грубые доски, зато внутри сталь, толстая, тяжелая, прочная. Дверь мягко захлопывается за его спиной, повернувшись на хорошо смазанных петлях.

Внутри короткий темный коридор, свет горит за другой дверью, в дальнем конце. Не масляной лампы – флуоресцентной.

Воздух не пахнет ни песком пустыни, ни солоноватым дыханием высохшего морского залива. И температура его заметно ниже.

Сосны, сосны, близко к полу, сосны на полу, воск для натирки полов с сосновым запахом на виниловых плитках. Корица и сахар, крошки печенья, масло, и сахар, и корица, и тесто. Хорошо. Хорошо.

Флуоресцентные лампы освещают кабинет без окон, с двумя столами и бюро. И холодильником. Холодный воздух поступает из вентиляционного люка под потолком.

Едва заметные вибрации пола указывают на наличие подвала, в котором стоит дизельный генератор. Этот сарай достоин Диснейленда: новенький, с иголочки, а стилизован под развалюху. В здании работают люди, занимающиеся обслуживанием города призраков. При этом приняты все необходимые меры, чтобы у туристов создалось полное ощущение, будто о благах современной цивилизации в этом месте слыхом не слыхивали и они действительно попали в далекое прошлое.

На ближайшем столе стоит чашка с кофе и большой термос. Рядом с чашкой лежит книжка в обложке, один из романов Норы Робертс[50]. Если в состав ночной смены не входят один-два призрака, значит, кофе и женский роман принадлежат Гэбби.

И пусть они торопятся, пусть до зубов вооруженные преследователи могут ворваться в сарай в любую секунду, сторож тормозит, чтобы убрать книжку со стола. Бросает ее в один из ящиков.

Виновато смотрит на Кертиса. Его дочерна загорелое лицо обретает бронзовый оттенок.

Сарай совсем не такой, каким кажется на первый взгляд, и Гэбби тоже совсем не такой, каким кажется на первый взгляд. И вообще, создается впечатление, что существует клуб всего не такого, как кажется на первый взгляд, и число членов этого клуба – легион.