Дальнейшее продвижение 45-й дивизии было несколько легче, но и оно изобиловало стычками то с петлюровскими частями, наседавшими слева, то с местными кулацкими бандами, пытавшимися прощупать нас в пути и на привалах…

Относительно длительный отдых нам выпал в селе Самгородок, что в десяти верстах юго-западнее Сквиры. Запомнился он приездом сюда командующего Южной группой И. Э. Якира и члена Реввоенсовета Я. Б. Гамарника, той новостью, которую они сообщили.

В Самгородке на привале находился 402-й полк, выставивший вокруг сторожевое охранение. И тут произошел маленький конфуз: автомобиль, на котором приехали к селу командующий и член Реввоенсовета, был задержан заставой. Пришлось ждать, когда конный связной доставит разрешение пропустить. Командир полка Ф. Е. Криворучко, старый служака, был явно смущен, встречая машину у своего штаба. Думал: «Ну, сейчас попадет…» Однако Якир и Гамарник ни словом, ни взглядом не выразили недовольства, наоборот, похвалили Федора Ефимовича за то, что его бойцы бдительно и строго несут службу.

Новость же, сообщенная прибывшими, была поистине радостной: дивизионной полевой радиостанции наконец-то удалось выйти на связь с 44-й дивизией.

Радисты обменялись позывными. И хотя они были известны обеим сторонам, радисты из 44-й не сразу поверили, что вызывает наша станция, от которой давно не было ни слуху ни духу. К аппаратам подошли Иона Эммаиуилович Якир и начдив 44-й Иван Наумович Дубовой. Они-то хорошо знакомы, да нужно ведь «узнать» друг друга в процессе радиообмена, «Как имя жены деда?» — принял наш радист и, читая свою запись вслух, недоуменно посмотрел на командующего. Якир улыбнулся: то, что было загадочным для радиста, ему, Якиру, понятно. В командирской среде Южного фронта «дедом» называли командарма 10-й Ворошилова, и именем его жены Дубовой воспользовался как паролем. «Передавайте, — сказал командующий радисту, — Екатерина Давыдовна».

Вот и стало все ясно. Перешли к делу: стороны договорились двигаться навстречу друг другу, чтобы совместным ударом разорвать вражескую линию и соединенными силами взять Житомир.

…Пока Якир был занят с Криворучко, красноармейцы окружили Гамарника. Посыпались вопросы, завязалась беседа. Ян Борисович любил такого рода летучие митинги, охотно выступал перед бойцами, не уходил от самых острых тем. На этот раз разговор был особенно приятным и радостным, согретым ободряющей вестью. Гамарник, чувствовалось, и сам был необычайно взволнован, в приподнятом настроении, и эта его одухотворенность передавалась всем, кто его слушал. Люди, казалось, сбросили с себя усталость.

Ну как, вспоминая об этом, не привести заключительных слов из приказа, подписанного И. Э. Якиром и Я. Б. Гамарником перед походом: «Вперед, герои! К победе, орлы!» Теперь орлы расправляли крылья, герои распрямляли плечи — к новым боям звал их комиссар, к завершающему победному броску.

Решительное сражение произошло через несколько дней, когда дивизия вышла севернее Сквиры к железнодорожной линии. 3-я бригада появилась у станции Бровки, наша 2-я — в районе станции Попельня. Против 3-й были петлюровцы, против нас — деникинцы. Прежде конфликтовавшие, они действовали теперь согласованно, надеясь разбить Южную группу на этом рубеже. Но наше командование сознавало, что именно здесь нужны и особая стойкость войск, и самое гибкое управление боем.

Местность перед Попельней открытая, ровная. Наши цепи как на ладони видны вражеской пехоте, укрывшейся за железнодорожным полотном, откуда она ведет массированный ружейно-пулеметный огонь. Два бронепоезда, подошедшие со стороны Киева, оказывают ей огневую поддержку. Да, в этих условиях атаковать противника сложно.

Котовский и Каменский, получая через связных донесения из полков, мучительно размышляли: как быть? Но вот в клубах пыли подъехал автомобиль, в нем Якир, Гамарник и Гарькавый. Котовский поспешил навстречу, доложил обстановку, расположение сил.

Тем временем прискакал взвод всадников, с ним — командир кавалерийского полка М. С. Няга. Ян Борисович что-то шепнул Гарькавому и направился к кавалеристам. Поздоровался, поговорил. Убедился: настроение у всех боевое, люди рвутся в атаку.

— Кавалеристы готовы выполнить боевой приказ, — доложил ему Няга.

Гамарник снова подошел к Гарькавому, кивнув на конников, сказал:

— Не пора ли им вступать в дело?

Так рождался замысел комбинированной атаки.

Котовский обосновал предложение: пехоте пока залечь, вести лишь перестрелку, а кавалерийский полк зайдет справа в тыл попельнинской группировке. Затем ударим по врагу одновременно с двух сторон, с тыла и фронта.

Получив «добро» командующего, Котовский и Няга при поддержке левофланговых частей 58-й дивизии приступили к прорыву деникинского заслона. Обойдя станцию, кавалеристы дали сигнальную ракету «Мы на месте». Огневой и рукопашный штурм вражеских позиций начался. Противник был ошеломлен. На него напирала красная пехота с фронта, а конники с тыла. Деникинцы поспешно удирали, бросая убитых и раненых, вооружение и вагоны с имуществом.

Итак, бой выигран. Станция Попельня взята 2-й бригадой. Левее 3-я бригада геройской атакой захватила Бровки. Справа 58-я дивизия также перешла железнодорожную насыпь. Вперед, герои! Осталось совсем немного: еще рывок, и мы у цели!

По ту сторону железной дороги простирались леса. Идти стало легче — прохладно, не слишком мучит жажда: выручают ручьи и речки. Только вот обозам тесно на узких проселках, но тут помогают молча и упорно неутомимые бойцы.

Наконец-то свершилось заветное! На реке Гуйва встретились передовые отряды 45-й и 44-й дивизий. Начдивы Гарькавый и Дубовой поднимаются на мост, крепко жмут друг другу руки, обнимаются. А к реке, к обеим ее берегам, все прибывают и прибывают роты, пешие и конные… Мы соединились!

Не буду вдаваться в подробности взятия Житомира силами двух дивизий, Радомысля — 58-й дивизией, а также последующих боевых действий. Это тема особая. Теперь же хотелось бы сказать о взаимоотношениях Котовского и Гамарника.

Мне повезло: с Григорием Ивановичем, под его началом, я не только участвовал в походе Южной группы, но служил в последующее время, когда он командовал отдельной кавалерийской бригадой и дивизией. И, вспоминая былое, смею утверждать, что его знакомство с Яном Борисовичем, начавшееся летом 1919 года, переросло затем в искреннюю дружбу и личную привязанность.

В послевоенном Киеве мне доводилось быть свидетелем их встреч. Бывало, увидятся, случайно или по уговору, к примеру, в фойе гостиницы «Континенталь», где Котовский обычно останавливался, приезжая в командировку, разведут оба руками, искренне улыбнутся, и пошел разговор с шутками, восклицаниями. А на улицу выходят подтянутые, деловые. Впрочем, это ненадолго. Завидев живых героев, окружают их мальчишки, и опять веселая беседа. Любили Ян Борисович и Григорий Иванович неугомонную, полную задора детвору. Так и идут говорливой кучкой до здания губисполкома.

И практические дела государственной важности решали они в дружеском согласии. Весной 1922 года перед Киевской губернией возникла трудная задача — вывезти из глубинных пунктов семенной фонд, предназначенный для перенесшего засуху Поволжья. Кто это выполнит, где взять силы и транспорт? Ян Борисович пригласил к себе начдива 9-й Крымской Котовского: «Выручай, Григорий Иванович!» А того уговаривать не надо, сам понимает, как ценен застрявший в глубинках груз. И он тут же связывается с вышестоящим начальником — заручается его согласием. Личный состав кавалерийских полков, узнав о полученном задании, поработал на славу. Семенное зерно в предельно короткий срок было отправлено на поволжские поля.