– Кто против? – спросил Колхаун.

Барри и Морин подняли руки, однако Тина, Лиз и еще несколько человек, кому хватило духу не голосовать «за», все же не решились проголосовать «против».

– Принято! – объявил председатель с довольным смешком. – Браво, мои дорогие, приятно видеть такое единодушие! А сейчас на повестке дня перевыборы правления. Как вы знаете, голосование тайное, так что если кому-нибудь не нравится стиль работы нашего мистера Геринга, – не стесняйтесь!

Старик, сидящий рядом с Колхауном, криво улыбнулся и нерешительно помахал рукой. Председатель хлопнул его по спине:

– Шучу, шучу!

В зале появились две молоденькие девушки, почти подростки, не то в бикини, не то вообще в нижнем белье, не разберешь. Девочки пошли по проходу, вручая всем сидящим с краю стопки бюллетеней для голосования и перетянутые резинкой пачки карандашей:

– Передайте дальше, пожалуйста.

Морин взяла у Лиз стопку бюллетеней, сняла верхний листок и передала остальные Барри. Как и предупреждал Рэй, против каждой из шести фамилий в списке стоял один-единственный квадратик: «Одобрить».

Барри сейчас же написал рядом с каждым именем: «Отстранить».

Колхаун стукнул молоточком.

– Начинаем прения! Кто-нибудь хочет высказаться?

Барри встал.

– Мистер Уэлч, правление вас слушает.

– Я хочу зачитать обращение.

– Пожалуйста, сэр.

– У меня три минуты, так?

– Совершенно верно, – улыбнулся Колхаун.

– Задача ассоциации домовладельцев, – начал Барри, читая по бумажке, – заботиться о благе домовладельцев, проживающих на территории данного поселка, а не карать их за несоблюдение несправедливых, неразумных и противозаконных правил устава. Я лично…

– Время! – гаркнул кто-то за столом правления.

Барри вскинул голову.

– На выступление дается три минуты!

– Время!

– Я лично подвергался преследованию…

– Время! Время! Время!

Все собрание дружно скандировало, заглушая Барри. Все вокруг, кроме Морин и Лиз, выкрикивали одно и то же слово, даже Майк и Тина присоединились к общему хору, весело улыбаясь, точно все происходящее было какой-то забавной игрой.

Барри ткнул пальцем в сторону президиума, стараясь перекричать общий гам:

– Вы убиваете животных, убиваете детей, вы калечите домовладельцев, которые посмели выступить против вас!

Члены правления снисходительно посмеивались.

– Почему вы не проводите нормальных перевыборов? Боитесь, что кто-нибудь выдвинет свою кандидатуру и у людей появится возможность выбирать?

Колхаун простер руку, указывая куда-то в глубь помещения.

– Позвольте вам представить Пола Генри, нашего пристава!

В ответ раздался общий одобрительный рев.

– Пол, будь так добр, проводи мистера Уэлча к выходу!

Человек в ливрее, дежуривший у двери, протолкался мимо Лиз и Морин и ухватил Барри за руку выше локтя. Тот попытался вырваться, однако хватка у пристава оказалась железная. Твердые пальцы впились в руку Барри, и он почувствовал, как его выволакивают в проход.

– Это против правил! – вопил Барри. – Вы затыкаете мне рот, потому что вам не нравится то, что я говорю! Не смейте! Это противоречит уставу!

– Новому уставу не противоречит, – хладнокровно отвечал Колхаун.

В зале засмеялись.

Барри дергался, пробовал бить пристава по руке, но тот был невероятно силен и спокойно продолжал тащить его к двери.

– Поддержим Пола Генри! – скомандовал председатель.

И вновь раздался дружный хор:

– Гип-гип-ура! Гип-гип-ура!

Барри вытолкали из клуба. Дверь за ним захлопнулась.

Он стал колотить по ней кулаками, но ответа не добился.

Расслышать, что происходит внутри, тоже не вышло – глухие, без окон стены были звуконепроницаемыми.

Что там сейчас творится? Почти все важные вопросы за десять минут решили, что же они будут делать оставшиеся два часа?

Барри так этого и не узнал, потому что Морин выгнали через минуту после него.

– Алло, Джереми?

– Чува-ак!

Барри прижал трубку к уху, мрачно глядя на Морин.

– У нас тут, э-э… небольшая проблемка.

– Та, о которой мы говорили?

– Она самая.

На душе сразу полегчало. Джереми понимает, что называть вещи своими именами не следует, поскольку телефон может прослушиваться. Перестраховщик, но иногда и паранойя бывает полезна.

Барри ободряюще улыбнулся Морин.

– Помнишь, ты предлагал приехать… если мне вдруг понадобится помощь?

– Хоть сейчас, чувак! И не я один, мы все. Когда приезжать?

Как будто огромная глыба свалилась у Барри с плеч. Вообще-то он и по характеру, и в силу профессии был индивидуалистом и с любыми трудностями предпочитал справляться своими силами. Ему нравилось представлять себя отважным воином, который в одиночку выходит на бой против глупости, лицемерия и прочих абстракций, так любимых писателями. Несгибаемый защитник правды, справедливости и американского образа жизни… Он никогда не любил командных игр, чурался всяческих комиссий и коллективов. И все же нельзя не признать: в некоторых случаях приятно ощущать себя частью группы.

А иногда это прямо-таки жизненно необходимо.

Барри коротко обрисовал другу сложившуюся ситуацию, пообещав позже рассказать подробности. Джереми обещал, что позвонит Чаку с Диланом и они отправятся в путь, как только смогут.

И точно, на следующее утро, когда Барри и Морин завтракали, зазвонил телефон. В трубке раздался недовольный голос охранника:

– Мистер Уэлч? Я тут задержал две машины с посторонними. Утверждают, будто бы они ваши друзья…

– Так и есть, – подтвердил Барри. – Пропустите их.

– Тут некий мистер Джереми…

– Я знаю. Говорю же, впускайте.

– Случай очень нетипичный…

– Вы – охранник, – перебил Барри, тоже не скрывая недовольства и с трудом сдерживаясь, чтобы не заорать. – Вы на нас работаете. Вот и выполняйте свою работу. Будьте добры слушаться!

Он нажал кнопку отбоя и, улыбаясь, положил телефон-трубку на стол.

– Приехали! – сообщил он Морин.

Через несколько минут во дворе раздались два разноголосых автомобильных гудка. Барри затолкал в рот последний кусочек оладушка и бегом бросился вниз по лестнице. Когда выскочил на крыльцо, друзья уже вышли из машин и потягивались, расправляя затекшие мышцы.