Колчин прислонился спиной к кухонному шкафчику. Он попробовал восстановить картину трагедии, разыгравшийся здесь несколько часов назад.

Видимо, схватка продолжалась недолго, минут пять или семь. Алеш закричал, получив первое ножевое ранение еще в операционной. Вырвавшись в коридор, он снова крикнул, предупреждая жену о смертельной опасности. Но Эмма не проснулась. Должна была проснуться, а не проснулась. Ведь муж кричал не шепотом.

Тут напрашивается один единственный вывод: когда Алеш вырвался в коридор, Эмма была уже мертва. Судя по спокойному выражению женского лица, Эмму убили во сне, она даже не успела испугаться. Убийца, прикинувшись ранним посетителем, отвлекал внимание Алеша в операционной, тем временем его напарник уже открыл входную дверь и проник в спальню. Трупы окоченели, а Эмма лежит в постели в ночной рубашке, значит, все это произошло в семь или восемь часов утра. Но не позже, аптека открывается в девять, в этот час Эмма уже стоит за прилавком.

В коридоре Алеш получил еще два или три ножевых ранения, но они не были смертельными. Он должен был броситься к входной двери, искать спасения на улице, но побежал на кухню. Выходит, путь к двери ему преградил один из убийц. В кухне Алеш рассчитывал высадить окно, надеялся, но что на его крики обратят внимание соседи, что они вызовут полицию. Или сами полицейские окажутся где-то рядом. Как бы то ни было, шансы еще оставались. Но в кухне Алеша настигли убийцы. Он еще пытался кричать, бросал в своих убийц посудой, цветочным горшком, звал на помощь, но получил несколько тяжелых нокаутирующих ударов по лицу. Затем его добили ножом.

Вот и все. Теперь нужно уходить, – решил Колчин. Он и так пробыл здесь непозволительно долго. Если Петер сейчас наблюдает за аптекой, а этого нельзя исключить, он, пожалуй, может вызвать полицию, чтобы повесить на Колчина два трупа.

Колчин подошел к входной двери, вышел на крыльцо, дождевые брызги попали на лицо. Или это вовсе не дождевые брызги? Колчин вытер мокрые щеки ладонью. Он оглядел замкнутое тесное пространство внутреннего двора, темные окна и облупившийся от штукатурки фасад противоположного дома. Колчин решил идти к машине не улицей, как пришел сюда, а другим путем. Он пересек двор, нырнул в темный колодец арки, вышел в переулок, оглянулся. Сделав большой крюк, промокнув под дождем, сел в «Фиат», включил радио. И долго еще петлял по городу, менял маршруты и направления движения, отрываясь от возможного «хвоста».

Колчин вернулся на конспиративную квартиру, когда темный день переродился в такой же темный дождливый вечер. Он скинул мокрый плащ и сырой пиджак, прошел в кухню. Положил на стол пакет с продуктами, купленными по дороге. Колчин съел пару бутербродов, запил их сладкой газировкой из банки. Вложил пустую банку в ладонь, медленно сжал пальцы, смял банку в тонкую лепешку.

Он вернулся в комнату, не зажигая верхнего света, взбив подушку. Упав на диван, долго разглядывал серый потолок в мелких трещинках, обои, отклеившиеся от стен, и паутину в углах. На улице быстро темнело, капель равномерно стучала по подоконнику, выбивая тихий жестяной звук, подушка пахла мышами и пылью. На противоположной стороне улицы зажглась неоновая реклама пивной, ее отсветы двигались по потолку.

Диван был неудобный, бугристый, местами продавленный. Колчин чувствовал спиной все его выпирающие наружу пружины, но продолжал лежать неподвижно. Телефон зазвонил, когда короткая стрелка на наручных часах подобралась к восьми.

Колчин сел на, поднес трубку к уху.

– Это я, – сказал Петер.

– Понял, – ответил Колчин.

Здесь, на конспиративной квартире нет записывающей аппаратуры, здесь ничего нет, потому что хата существует совсем для других целей.

– Как тебе, понравилось все эти картинки с кровью? – спросил Петер. – Не очень эстетично, но впечатляет. Я сам не люблю кровь и всякие такие вещи. Но насилие – это всего лишь средство достижения цели. Я доказал, что шутки кончились. Теперь ты мне веришь?

– Верю, – ответил Колчин, его голос звучал глухо.

– Но я не затем начал это дело, чтобы в итоге грохнуть какого-то жалкого аптекаря и его бабу. За их жизни я бы не дал рубля в базарный день. Кстати, она симпатичная и такая свеженькая. Ты, наверное, трахал ее. Как она в постели, ничего?

– Ничего, – сказал Колчин.

– Правда? – с интересом переспросил Петер.

– Правда, – ответил Колчин.

– Ты не расстраивайся, – утешил Петер. – Баб на свете много, даже слишком много. Все это мелочи, ну, что одной стало меньше. А у нас серьезные дела. Теперь все меняется. Твоя контора отдаст мне все, что причитается. Плюс штраф за кидалово. Он равен еще миллиону. В общей сложности вы мне должны два лимона. Иначе…

– Что иначе?

– Иначе я запущу все секретные документы в «Интернет». Любой кретин, который войдет во Всемирную сеть, сможет прочитать имена ваших нелегалов, агентурные расписки и массу других интересных документов. Представляешь, какой кипеш начнется? Вся Европа будет бурлить, как суп в кастрюле. Список русских шпионов… Это нечто. Это бестселлер, нет, это в сто раз круче. Правда?

– Разумеется, – ответил Колчин.

– Прямо сейчас ты можешь поехать на центральный вокзал, там я оставил в ячейке письмо. А можешь отложить это дело до утра, сегодня ты не в рабочем настроении, – Петер рассмеялся сухим смехом, похожим на кашель туберкулезника. – В конверте реквизиты офшорного банка на Кипре, туда вы перебросите бабки. Больше я не стану связываться с налом. Петер продиктовал номер ячейки, шестизначный шифр, Колчин запомнил цифры. Он вытащил из кармана измятую пачку сигарет, прикурил, стряхивая пепел на вытертый занозистый паркет. Потер лоб свободной рукой, голова болела так, будто под черепной коробкой завелся какой-то неизвестный науке червяк или жук, поедающий живые человеческие мозги.

– Ты записал номера ящик и шифр? – спросил Петер. – Повтори.

Колчин крепко затянулся сигаретой и повторил цифры.

– Если деньги не поступят через шесть дней начиная с сегодняшнего, я сделаю то, что обещаю, – сказал Петер. – Теперь ты уже убедился, что я не вру.

– Это слишком большая сумма, два миллиона долларов, – ответил Колчин. – У разведки нет таких денег. Их нужно где-то достать, где-то получить. Кроме того, на саму банковскую проводку уйдет не меньше десяти дней. Эта обычная банковская практика. Раньше не получится. – Ладно, пусть будет неделя, – вздохнул Петер. – Неделя. И не днем больше. Вечером двадцать третьего октября в восемь вечера я запускаю все документы в «Интернет». Они будут размещены на разных сайтах. Так что, пока вы примите контрмеры, списки нелегалов будут читать люди во всех странах мира. Первыми с ними ознакомятся ребята из Лэнгли. Я потеряю свои бабки, но вы потеряете нечто большее: всю агентурную сеть. И в качестве призовых получите такой скандал, от которого внешняя разведка долго не оправится. Я еще свяжусь с тобой. Желаю здравствовать.

– Подожди, – начал Колчин.