— Вы постоянно живете в Сан-Франциско, Швед? — спросила Mapa, чтобы поддержать разговор и заодно выяснить, нет ли у него здесь своего дела, магазина или чего-нибудь в этом роде.

— Сейчас да. Но как долго это продлится, я не знаю. Может быть, один день, а может быть, всю жизнь. Я совсем недавно спустился с высокогорья. Мы с приятелем нашли богатую жилу и решили отпраздновать это дело, — ответил он.

В глазах у Мары вспыхнул огонек надежды. Она невольно потянулась к Шведу и взволнованно коснулась его руки. Он неверно истолковал ее заинтересованность и разочарованно ожидал вопроса о том, насколько богата его жила. Когда же Mapa заговорила, он с видимым облегчением вздохнул и ласково разулыбался.

— Скажите, вы не встречали в горах человека по имени Брендан О'Флинн? Он отправился на Сьерра-Неваду прошлым летом, и с тех пор от него не было никаких вестей. Возможно, вы если и не видели его, то хоть по крайней мере слышали о нем что-нибудь?

— Сожалею, но это имя мне ни о чем не говорит, — печально покачал головой Швед. — О'Флинн… Он ваш муж? — спросил он, даже не пытаясь скрыть своего огорчения.

— Нет, он мой брат и отец Пэдди, — объяснила Mapa.

— Понятно. Видите ли, то, что мне незнакомо его имя, ни о чем не говорит. Я мог встречаться с ним, пить виски или играть в покер и не знать, как его зовут. В горах это обычное дело. Там слишком много людей, которые приходят и уходят, сменяя друг друга. Иногда только успеешь узнать человека, а он бесследно исчезает, и никогда не знаешь, встретишься ли с ним вновь. Я вижу, что вы очень обеспокоены судьбой брата, мисс О'Флинн, но это напрасно. На горных приисках совсем не так страшно, как об этом любят рассказывать те, кто там никогда не был.

Mapa взглянула на Шведа и задумалась над тем, существует ли в мире что-либо, что он посчитал бы для себя трудным или непреодолимым. Такой глыбе и непогода, и пьяные ссоры нипочем! А Брендан совсем другое дело. Для него каждая дождевая капля, каждый плохо прожаренный кусок мяса — трагедия. Что уж говорить о кровавых мозолях от кирки и о его щепетильности в вопросах чести! Ведь он чуть что — сразу лезет в драку!

— Брендан совсем не приспособлен к жизни в отличие от вас, — попыталась осторожно объяснить Mapa, стараясь не обидеть Шведа. — Он более деликатный, восприимчивый…

— Одним словом, джентльмен, — хмыкнул Швед. — Не такой толстокожий, неповоротливый медведь, как я.

— Я совсем не то имею в виду, — улыбнулась Mapa, оценив его самокритичное заявление. — Брендан не приучен к физическому труду. Он по профессии актер. Я не уверена, что брат когда-либо в жизни держал в руках кирку или топор.

— Я видел многих, кому пришлось сменить атласные жилеты на клетчатые фланелевые рубашки, а модельные туфли из тонкой мягкой кожи — на грубые тяжелые ботинки. Вашему брату тоже пришлось это сделать, я уверен. Жизнь научит его всему. Ему будет трудно на первых порах, но это удел большинства, — заверил ее Швед, с улыбкой вспоминая тех денди, встречавшихся ему на приисках, которые мгновенно утратили лоск и салонные манеры, когда им пришлось бороться за жизнь в горах.

Mapa нахмурилась, думая о другом человеке, который тоже рассказывал ей о том, как быстро утрачиваются в горах качества, делающие мужчину джентльменом. И она на собственном опыте убедилась в справедливости его слов.

— Да, наверное, вы правы, — печально вымолвила она.

— Разумеется, прав. Взять хотя бы моего друга. Когда-то он был настоящим джентльменом, светским львом. Если бы вы увидели его сейчас, вам бы это и в голову не пришло. Конечно, теперь Николя стал бы еще более популярен среди новоорлеанских дам, чем в молодости, когда от поклонниц у него отбоя не было… — Швед осекся, видя, как переменилась в лице Mapa. — Что-нибудь не так, мисс О'Флинн? — испуганно спросил он, опасаясь, что невольно оскорбил ее, и в тысячный раз проклиная свою неуклюжесть.

— Вашего друга зовут Николя Шанталь? — после минутного колебания тихо вымолвила Mapa.

— Вы его знаете? — с горькой усмешкой спросил Швед. — Ну еще бы! С моей стороны было глупостью предположить, что Николя может пропустить такую красивую женщину, как вы. Я не виню его за то, что он никогда не говорил о вас, поскольку сам скрыл от него, что случайно познакомился с вами, — честно признался он.

— Значит, вам обо мне ничего не известно? — осторожно поинтересовалась Mapa.

— А что мне может быть еще о вас известно, кроме того, что вы самая прекрасная женщина из всех, с кем я когда-либо встречался? — откровенно признался Швед, забыв на мгновение о присутствии Дженни. Он устремил на Мару преданный взгляд, и она без труда прочла в его глазах обожание.

В этот миг она поняла, что приобрела безграничную власть над Шведом, который готов отдать жизнь за одно ее ласковое слово. В мозгу девушки промелькнула жестокая мысль, что при желании можно разрушить их дружбу с Николя, поселив в сознании Шведа ненависть к нему. Ей ничего не стоило использовать свои чары для того, чтобы превратить наивного Шведа в орудие мщения и заставить его уничтожить друга. Но Mapa слишком хорошо понимала, что никогда не сможет причинить Николя вред. Более того, она готова скорее пожертвовать расположением Шведа, который показался ей очень приятным человеком, чем оклеветать Николя. Без сомнения, Шанталь расскажет своему другу о ней все, когда узнает, что они знакомы.

— Боюсь, Николя совсем другого мнения обо мне, нежели вы, — сказала Mapa, решив раскрыть карты, не дожидаясь, пока это сделает Шанталь. Таким образом, он будет лишен возможности настроить против нее своего друга.

— Нет, я отказываюсь в это верить! — категорически возразил Швед. — Николя не слепой. Он умеет ценить женскую красоту. Не сочтите мои слова обидными, мэм, но, видимо, вы недостаточно близко знаете его, поэтому не имеете представления о том, насколько он может быть обходительным и приятным человеком. А смелости и решительности ему не занимать.

— В этом я имела возможность убедиться на собственном опыте. К несчастью. И еще он может быть невероятно мстительным и злопамятным. Особенно если сразу невзлюбит человека или считает, что тот у него в долгу… Он ведь безжалостен к своим должникам, не так ли?

Швед недоуменно хлопал небесно-голубыми глазами и потерянно переводил взгляд с Мары на Дженни и обратно. Он не знал, как реагировать на слова Мары, но чувствовал, что между ней и Николя сложились непростые отношения, в которые лучше вообще не вмешиваться. Швед потер лоб, посмотрел на Дженни, которая не отрываясь занималась штопкой, и, уперевшись локтями в колени, склонился к Маре.

— Я не знаю, что между вами произошло, не мое это дело. Но я никогда не видел, чтобы Николя кому-то желал зла или намеренно вредил. Он разумный и сильный человек. И к тому же благородный, несмотря на то что про него говорят, — встал он на защиту друга.

— Должна признаться, что у Николя есть основания ненавидеть меня. Видите ли… я послужила косвенной причиной смерти… точнее, самоубийства его племянника. Это случилось в Лондоне несколько лет назад. Николя поклялся разыскать меня и отомстить, что, собственно говоря, и сделал.