— Я должен, — следователь мигнул. — Я отслеживаю все… такие случаи.

— Какие — такие? У вас что, люди пачками гибнут на ровном месте?

Следователь опять мигнул и скосил глаза:

— Не буду вас затруднять. До свидания.

— Погодите! Я подумала… Я думаю, кто-то специально испортил ноутбук моей коллеги, когда вошел в номер, когда нас там не было… Понимаете?

— Это будет сложно доказать, — печально признал следователь.

— Ей угрожали! Я уже говорила — она получила дурацкий счет на странную сумму, и администратор посоветовала ей раздать эти деньги нищим!

— А, — тусклым пластиковым голосом сказал следователь. — Интересно.

— Что интересного? Человека, возможно, убили, есть мотив…

— Мотив?

— Она очень грубо разговаривала с администраторшей… Той самой, которая советовала раздать деньги нищим… А представьте, если у кого-то есть доступ в трансформаторную, и можно подстроить, например, скачок в сети…

Нина запнулась. Ее познания в электротехнике ограничивались школьным курсом физики, да и то полузабытым. Но обыкновенный здравый смысл подсказывал, что, скакни напряжение в сети — погорели бы все приборы в гостинице, а не только Ленин ноут.

— Понятно, — все таким же пластиковым голосом заключил следователь. — Спасибо. Мы все проверим.

И он ушел.

Ветер за окнами завывал все тише, пыльные тюлевые шторы еле-еле колебались. Нина вспомнила, что вчера, ровно сутки назад, в это самое время они с Леной, хмельные и веселые, сидели с Егором в ресторане и говорили о скандинавской мифологии; в отдалении, еле слышно, пророкотал гром.

* * *

Она проснулась от тихого стука в дверь. Стук давно уже вплетался в ее сон — вкрадчивый, еле слышный и в то же время очень настойчивый. Так можно стучать часами, месяцами — пока тот, чье внимание хотят привлечь, проснется.

— Кто там?!

Нина вскочила в ужасе. С бьющимся сердцем заглянула в дверной глазок: у входа в номер стояла позавчерашняя молодая администраторша, жертва Лениного гнева.

— Что вам надо? Который час?!

Девушка вошла молча и притворила за собой дверь. Глаза у нее были красные, будто она ревела всю ночь. Нина удивленно отступила, позволяя ей войти в комнату; администраторша выложила на журнальный столик измятую оранжевую бумажку: «Антонова Елена Викторовна. Городское управление электрических сетей сообщает о задолженности. Вы должны выплатить в счет задолженности за электроэнергию три тысячи сорок рублей пятьдесят копеек. Оплата должна быть произведена в течение двадцати четырех часов».

— Я не виновата, — тихо сказала девушка. — Я предупреждала.

Нина двумя руками схватила ее за воротник форменной белой блузки:

— Так это ты подстроила? Ты?!

С этим криком Нина проснулась; никакой администраторши не было. Стояло утро, и довольно позднее. За окнами опять светило солнце, а в комнате сгущалась духота: ложась, Нина забыла открыть форточку.

Колотилось, выпрыгивая, сердце. Нина застонала; ничего, короткий сон лучше долгой бессонницы. Сегодня, решила Нина, я вернусь домой во что бы то ни стало. Хоть пешком уйду.

Она босиком прошла в ванную — и только на обратном пути заметила оранжевый прямоугольник, выглядывающий из-под двери.

Проглотив комок слюны с металлическим привкусом, наклонилась и взяла бумажку.

«Тормасова Нина Вадимовна. Городское управление электрических сетей сообщает о задолженности. Вы должны выплатить в счет задолженности за электроэнергию пятьдесят два рубля сорок пять копеек. Оплата должна быть произведена в течение двадцати четырех часов».

* * *

Молодая администраторша снова была на посту — такая же бледная и красноглазая, как в Нинином сне.

— Доброе утро, — сказала ей Нина.

Администраторша выдавила улыбку.

Нина огляделась — в холле не было никого; сквозь стеклянные двери виднелась улица, и неизменный пожилой таксист курил возле своей «копейки». Нина положила на край стойки оранжевый жесткий прямоугольник.

Администраторша прерывисто вздохнула.

— А если я пойду с этим в милицию? — тихо спросила Нина.

— Они вам скажут оплатить, — отозвалась девушка, не глядя Нине в глаза.

— Вымогатели, — пробормотала Нина. — Но пятьдесят два рубля? Из-за этого сыр-бор? Из-за пятидесяти двух рублей?!

— Ему все равно, — очень тихо сказала девушка. — Если рубль недоплатить, или десять копеек — ему все равно.

— «Ему»? Кто он такой?

Девушкина улыбка превратилась в гримасу:

— Вы бы не задавали… вопросов. Вы бы прямо сейчас пошли и отдали эти деньги… кому захотите. Тем, кто нуждается.

— Вам, например?

Девушка содрогнулась от ужаса:

— Только не мне. Я на работе!

— Поганое у вас местечко, — с чувством сказала Нина. — Но я следователю все рассказала. И еще расскажу, кому надо, только уже не здесь. Я сегодня уезжаю.

— Если он вас отпустит.

— Что?!

Администраторша подняла глаза:

— Вы уже вчера пытались уехать? Тут у нас быстро ходят слухи…

Нина оглянулась. Таксист у входа протирал на машине зеркало; ну конечно.

Одно смущает: можно представить себе злодея, ломающего ноутбук, устраивающего скачок напряжения. Но злодей, обрывающий провода высоковольтной линии?

Гроза. Ураган. Случайность.

— Ремонтники всю ночь корячились, — сказала администраторша. — Эта ветка, она же фабрику питает… Еле починили к утру.

Не отвечая, Нина вышла на улицу. Холодно кивнула таксисту, тот ответил суровым настороженным взглядом.

Нина спустилась по улице на угол, к аптеке. Вчерашнего одноногого старика не было у входа в парк; Нина вошла в аптеку, купила еще баралгина, рассеянно осмотрела выставку белых и цветных коробочек на витрине. Уперлась взглядом в ящик из оргстекла: «Помогите ребенку…» Диагноз, фотография. Груда серых купюр. Как обычно.

Нина вытащила из сумки шестьдесят рублей десятками и опустила в щель.

Ей почти сделалось стыдно. Этот ребенок, скорее всего, реален, и диагноз его реален; что изменят в его судьбе шесть мелких бумажек? Зато Нина оплатила неведомый счет, и, вот позор, у нее стало легче на душе.

* * *

Стоило выйти на улицу, как позвонил шеф. Он уже взял себя в руки и был деловит, как всегда; в пятницу за Леной придет машина от фирмы, гроб уже есть, бывший муж дал денег, родственники появились, ну, и сотрудники скинулись. Похороны в понедельник. Ты приедешь, я надеюсь, к этому времени? Ах, ну да, понимаю. Приезжай, мы тебя ждем.