— Отведи меня к Ланко, и мы обсудим с ним условия.

Мой проводник сказал, что не хотел бы идти со мной к Ланко, потому что у того мерзкий характер. Его судно находилось за ближайшим мысом, очевидно, скрываясь от масрийских соглядатаев. Под проливным дождем я со своим эскортом отправился, огибая мыс, через белые и черные пески вверх по узкой прибрежной полосе, к месту, по крайней мере, подтвердившему, что штурман корабля Ланко знает свое дело.

В скале была расщелина. Корабль с развернутыми парусами стоял на фоне серебристо-коричневого неба, черный в свете дождя. Казалось, он настороженно дремал, готовый отплыть в любую минуту. Если бы я нуждался в Знаке, то вот он. Этот корабль в точности, до последней детали совпадал с тем, видение которого посетило меня на острове Пейюана, и «Вайн-Ярд» не был на него похож. Этот корабль повезет меня к Уастис.

Как и «Иакинф Вайн-Ярд», это было двухмачтовое судно, но только с одним рядом весел. Острый нос был повернут к морю: казалось, корабль немедленно готов сняться с якоря.

На подходе к кораблю нас громко окликнул какой-то человек. Мои бандиты зашумели в ответ. Было такое впечатление, что Ланко отказался от присяги верности кому-либо, кроме себя. Я удержал своих спутников от перебранки, и мы поднялись на борт. На палубе стояли, дерзко таращась на нас, несколько матросов, по виду симейзцев. Я заметил, что некоторые из зевак обладали бросающимся в глаза массивным телосложением гребцов, хотя никто из них не был прикован и не выглядел рабом.

Окликнувший нас человек, вернувшись, сказал, что Ланко встретится со мной одним. Мои телохранители поспешно зарычали и зафыркали с яростью профессиональных злодеев. В конце концов, я один спустился в каюту, и дверь за мной закрыли.

Здесь не было ничего от роскоши Чарпона. Простая мебель, деревянный кувшин с какой-то жидкостью. Вид кувшина не вызывал желания пить из него. Сам Ланко был высоким непростых кровей симейзцем с сальным лицом и хитрыми глазками.

Он оглядел меня и произнес:

— Шриец, да? Только что из своей повозки, да? Волшебник?

Я подумал: «Я убил Чарпона за корабль, который мне не понадобился.

Это преступление для меня, как кость в горле, потому что оно бессмысленно. И вот новый Чарпон. Я должен завладеть его кораблем, но я не буду убивать его, ни я, ни кто-либо другой, кого я по малодушию пошлю вместо себя».

Я произнес на симейзском языке, которому Лайо нечаянно обучил меня:

— Я хочу воспользоваться твоим судном, Ланко. Сколько возьмешь?

— Ха! Ты, парень, кажется, говоришь по-симейзски? Ладно, думаю, что нисколько. Я не беру пассажиров. — Пассажир один, — сказал я.

— Куда, шриец?

— На юго-запад.

— Там нет земли, — сказал он.

— В трех или четырех месяцах плавания там есть земля.

— Ты говоришь о континенте, где на деревьях растут яблоки из золота и где рядом с судном плавают тюлени и впрыгивают прямо на палубу, а зимой девушки, высоко сидя на плавающих в воде ледяных столбах, показывают тебе свои прелести, — он раскупорил кувшин, выпил и заткнул его. — Больше кораблей уплыло туда, чем вернулось назад. Возвращается множество легенд, но не люди.

— Но один корабль разбогател там.

— Разбогател, а масрийцы все отняли.

— Я слышал, — сказал я, — что ты был бы рад отделиться морем от властей Бар-Айбитни.

— Неплохо бы, — сказал он. — Ты неглупый парень.

Он взял нож и собрался поучить меня с его помощью. Я почувствовал, как вся каюта внезапно наполнилась жаром. Меня всегда интересовало, что я стал бы делать в подобной ситуации, теперь я это выяснил: когда нож взметнулся вверх к моему лицу, я развернул его своей Силой, что было быстрее, чем если бы я действовал руками.

Ланко отбросило от меня, и его стул перевернулся. В его бегающих глазах светился скорее расчет, нежели тревога.

— Я же говорил, что ты неглуп, — сказал он, — теперь все, шутки в сторону.

— Я не балаганщик и не твой враг, — сказал я. — Назови свою цену или позволь мне отработать проезд. Если ты не пойдешь на запад, то отвези меня на какой-нибудь остров по пути, где я смог бы найти корабль.

Он подобрал нож с пола и воткнул его в стол, где уже были отметины, сделанные ножом раньше. Упавший стул его не беспокоил.

— А зачем плыть на запад к земле в четырех месяцах пути от Семзама?

— Это мое дело.

Он ухмыльнулся, глядя на нож, а я ни с того ни с сего подумал: «Я мог бы обойтись без всею этого, а просто обязать его оказать мне эту услугу, заставить и избить его, если он меня подведет». А где-то в самой глубине меня звучал голос: «Чарпон, Длинный Глаз, Лайо, Лели, Малмиранет».

— Ведь ты же хотел уплыть куда угодно, чтобы уйти от масрийского закона. Почему бы тебе не подобрать немного золота, если оно тебе попадется? К тому времени, когда ты вернешься назад, они перестанут охотиться за твоим кораблем, а если нет, то тогда ты сможешь купить их с потрохами.

— Тебе надо, чтобы это сработало со мной, не так ли, шриец? — произнес он и посмотрел на меня, ухмыляясь:

— Ты можешь грести?

Казалось, удача сама шла мне в руки.

— Я могу грести, но не как раб.

— Среди моих людей нет рабов. С тех пор, как вонючие солдаты стали охотиться за нами, это свободный корабль. Тогда вот мое условие — ты гребешь, а я везу тебя за работу. Когда доберемся до острова, там посмотрим. — Очень хорошо, — сказал я.

— Очень хорошо, — повторил он за мной. Выдернул нож и указал им на меня. — Что ты еще можешь делать, волшебник? Можешь наколдовать хорошую погоду для нас? Можешь вызвать нам на завтрак рыбу из моря?

Я подумал: «Я мог бы пойти на это: трехмесячная прогулка через лазурный океан, полеты на облаке, когда устану, объятия русалок, когда у меня возникнет желание». Моя Сила казалась нелепой и смешной. Она не выглядела такой раньше.

— Ты нанимаешь меня как гребца, и ничего больше.

На палубе я прочитал название корабля, написанное вдоль фальшборта:

«Чайка». Первый раз за долгое время я встретил корабль, имя которого подходит для моря.

За час до восхода солнца, когда «Чайка» выходила из бухты, все еще шел дождь.

Ее паруса были цвета тусклой серо-зеленой открытой осенней воды. Я находился внизу и не видел, ни как берега исчезали за завесой дождя, ни как взошло солнце.

На борту «Вайн-Ярда», корабля Чарпона, бывшего предтечей «Чайки», какую-то часть дня я греб веслом, которое было предвестником этого. Но сейчас не было никаких оков, никаких надсмотрщиков с нетерпеливыми цепами, а только трое мужчин, без сомнения сбежавших с других галер рабов-гребцов, по собственному желанию применявших свои навыки, которым их принудительно научили.