Да и та ли это вообще поляна? Кроме цвета луненики, со вчерашнего дня в ней основательно поменялось еще кое-что. Причем не так, чтобы это можно было объяснить внезапно-одновременным переходом к спелости капризных теплолюбивых ягод. Деревья за одну ночь на пустом месте, как раз с того края, где я Леах оставил, не вырастают. А те, что сами перейти на него способны, совсем иначе выглядят.

Тут же все обыденно. Меканский клен или что-то в этом роде — листья те же, но ствол по-иному скручен, да и кора чуть другая. А вдобавок к нему и вовсе бесхитростная осина-листотряска, что без ветра шелестит беспокойно дни и ночи напролет. По высоте да обхвату стволов не один десяток лет обоим сравнялся, хотя до эльфийского долголетия деревьям этим еще далеко. Да и не живут лесные простолюдины столько, сколько высокородным отпущено.

Впрочем, после сегодняшней трансформации ходунчика я уже ничему не удивлюсь, пойди хоть целый лес войной на эльфий замок, не то что пара стволов приблудных. Та самая полянка, как есть та. Получается, вчера мы с высокородной совсем чуть-чуть до места не дошли. Оно и к лучшему, правда. А то оба могли не вернуться — с ее-то напором да темпераментом и мне бы, как пить дать, сполна досталось.

Без особой опаски я подошел к деревьям, желая передохнуть малость да подумать, где еще можно искать пропавшую эльфь. У озера-то ни следа не обнаружилось — ни самой ее, ни цепочки, ни тряпочки!

Цепочки... Как раз обрывок памятной мне цепочки поискового амулета проступал из осиновой коры почти прямо напротив моих глаз. Ну разве немногим повыше. Сам амулет, наполовину заплывший лубом, обнаружился там же, чуть в стороне. Присмотревшись, я заметил и не видные с ходу пряжки и пуговицы, вросшие в кору ствола и ветвей, нити золотого шитья, оплетающие даже самые тонкие прутики. Шелковые-то нитки без следа ушли в древесную плоть...

Изгибы которой мучительно мне что-то напоминали. Не пропорциями — дерево ничем не походило на женскую фигуру — ритмом, темпераментом остановленного осиной движения. Да еще золотистый, со ржавью отлив малахитовой листвы выглядел как-то знакомо.

— Осина-осина, гнилая сердцевина... — пробормотал я себе под нос.

Стало как-то не по-хорошему, с особой пронзительностью ясно: нечего больше искать высокородную ау Риер в этом симпатичном лесочке. Все. Считай, нашлась уже, если мои традиционно дурные предчувствия оправданны хоть в малой своей доле...

Третий раз за недолгую нашу с ней инспекцию у меня не нашлось слов по поводу случившегося. Даже среди канцелярщины, прежде помогавшей выходить из положения. Случай другой. Что тут можно сказать...

Разве что те две последние строчки из «Ворот Забвения», которые ныне, по всему видать, покойная Леах не дала допеть парням из Четвертой Отдельной в самый первый вечер нашего с ней здесь присутствия.

Мекан воздаст по вере всем, и всем сравняет счет.

Кто будет вечно глух и нем в глуши его болот...

Эхо последних слов рассыпалось меж стволов бамбуковой рощи на дальнем конце полянки. Оказывается, я все это еще и вслух выдал. При этом звук собственного голоса неприятно поразил — скрипучий, печальный и злой одновременно. Совсем не мой какой-то. Захотелось немедленно исправить впечатление, добавив что-нибудь пободрее. Но в голову ничего не шло, поэтому я лишь пожал плечами, обращаясь к соседнему дереву:

— Вот так-то...

Получилось, правда, еще хуже — сдавленно, едва ли не со всхлипом. Как-то не чуял я в себе подобного сострадания к светлоэльфийской дурехе, а вот поди ж ты... Разве что не всплакнул над могилкой. Тут бы и остановиться, не искушая далее Судьбу, но меня уже понесло.

— Что ж ее, малахольную, в Мекан потянуло? Сидела бы дома, не мужа с детками, так слуг до ручки доводила, раз такая вся из себя крутая и независимая. Так нет же, понадобилось сутяжничать, по соседям шляться...

Странноватая поминальная речь, но о мертвых — либо правду, либо ничего. Как-то разом выложил все, что накипело за эту нелепую экспедицию, и все, что открылось сегодня у озерца средоточия Жизни. С полным своим непониманием, что же делать дальше и как в одиночку отвечать за то, что все мы тут с собой и друг с другом сделали.

Клен, к которому я все это время обращался, сочувственно затряс листвой, закивал кроной, будто соглашаясь с каждым словом. Пара разлапистых листьев даже легла мне на плечи, как успокаивающие ладони.

В тоскливом помрачении я принял это как должное и, продолжая, положил руку на корявую ветку, как на дружеское плечо.

Конечно, разговаривать с деревом — последняя стадия. Но я уже дошел до точки. Или начало проявляться легкое сумасшествие, приличествующее Инорожденному. В конце концов, почему бы Властителю ау Стийорр не обратиться к меканскому клену за сочувствием? Вполне в порядке вещей, в пределах средне -эльфийской нормы бытового безумия. Ничего особенного. Это если сам обращаешься к дереву.

А вот когда это дерево начинает отвечать...

Скрипом-шелестом, вздохами ветерка в листве, складывающимися в едва различимые слова, но отвечать. Причем удивительно в тему. Не просто ругань скрипучая про дурость высокородной, а самая что ни на есть суть ухвачена. Тут уже надо всерьез задуматься о нормах присутствия и утраты разума, присущих разным расам. Или о том, что все это — на самом деле. Дерево разговаривает. И точка.

Очень медленно я убрал руку с корявой ветки. Еще неизвестно, за что я тут ухватился. Сучки тоже разные бывают.

— Не надо страха... Тебе здесь ничего не грозит... — по-своему понял мое движение внезапный собеседник.

И на том спасибо. Хотя лучше, конечно, если бы и вменяемость моя под вопрос не ставилась. Посредством испытания этим вот разговорчиком...

— Быстрая Сестра негармонична... Несколько дюжин лет под корой помогут ей обрести равновесие... Неторопливая смена сезонов способствует этому... — продолжил откровения клен.

Вот это да! Получается, в случившемся с высокородной нет ничего необратимого! Скажи кто еще вчера, что подобная новость способна переменить мое настроение к лучшему, — не поверил бы.

— И сколько дюжин? Хотя бы примерно? — живо поинтересовался я.

— Скажем, пять... — не заставил ждать себя ответ. — Хорошее число и для нас, Стоящих, и для вас, Подвижных...

— Да, пожалуй... — нельзя не согласиться. Шесть десятков лет для наделенной более чем тысячелетним веком Инорожденной Дня — величина ничтожная. А мне этого срока вполне хватит, чтобы вполне насладиться жизнью и отправиться за Последнюю Завесу в мире и спокойствии, не ожидая мщения взбалмошной эльфи.

Или набрать такое количество бонусов, что месть эта, равно как и срок человеческой жизни, сделаются пренебрежимо малы в сравнении с обретенными возможностями...

К тому же чем Судьба не шутит, может, Леах и в самом деле за время природномагической процедуры гармонизируется вплоть до полной вменяемости и морального равновесия. Вследствие здорового образа жизни, правда, несколько малоподвижного. И впредь не доставит проблем ни мне, ни кому-то другому. Чего только не бывает...