Я уже собирался было вернуться обратно, и тут от темноты ночи словно отделилась небольшая часть. У обуянного хмелем, да еще и стоящего лицом к стене воина не было никаких шансов – тень одним плавным движением перетекла к нему за спину, рывком за волосы задрала вверх голову, коротко взмахнула свободной рукой. Я на мгновение отпрянул в глубину комнаты, боясь неосторожным движением или невольным звуком выдать себя. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Кто осмелился ночью разгуливать по лагерю Увенчанного Рогами и резать глотки его людям? Неужели о моей участи стало известно дома, и Луатлав… Нет, невозможно! Конечно, я теперь полноправный член рода Мак-Сильвест, но из-за простого воина нападать на…

А что, если не из-за воина?

Этайн! Мудрый Лаурик был уверен, что Властелин Лесов держит в плену госпожу Ардкерра!

Совладав с собой, я вновь осторожно выглянул в окно. За это время убийца успел усадить свою жертву на землю, прислонив спиной к стене. Со стороны посмотреть – не выдюжил славный воин против пенного пива, сладкого меда и крепкой браги, пал в неравном бою. Вот как пал, так и сидит: ноги-руки раскинуты, голова бессильно на грудь свесилась, волосы лицо закрывают. Если постараться, можно и храп могучий разобрать – воображение послушно картину дорисует.

В этот момент убийца явно услышал что-то, неслышное для меня, и метнулся в сторону. Мое сердце бухнуло раз десять, и появился еще один лесной воин, на ходу сражающийся с застежкой пояса. Сделав несколько не вполне твердых шагов, он скрылся с глаз. А вот назад не вернулся. Зато через какое-то время вновь показался неизвестный. Сдается мне, что у противоположной стены появился еще один быстро остывающий «захмелевший».

Неизвестный немного постоял, прислушиваясь и приглядываясь. Какое-то время он смотрел прямо на окно моей тюрьмы. У меня внутри всё сжалось: нестерпимо хотелось окликнуть неожиданного союзника, подать хоть какой-то знак. Но нет, нельзя. По личному приказу Увенчанного меня сторожили и днем и ночью два воина, да еще и часовые, несколько раз за ночь обходившие лагерь, обязательно проходили мимо. Проклятая же решетка на окне была сработана на совесть – между толстыми бронзовыми прутьями, на длину ладони забитыми в дерево, невозможно было просунуть даже кисть. И всё же я решил рискнуть и осторожно помахал перед окном рукой.

Я так и не понял, увенчалась ли моя попытка успехом, но сразу же после нее неизвестный одним движением выхватил из-за правого плеча меч и, осторожно ступая, стал красться туда, где, как я знал, был вход в длинный дом. И вновь я не услышал ничего, как ни напрягал слух. Ни единого звука.

На этот раз убийца отсутствовал куда дольше. Ноги мои уже давно напоминали тупой болью о том, что им еще непривычны такие нагрузки, но сейчас я не смог бы не только отойти от окна, но и просто лишний раз пошевелиться.

– Ты что там делаешь?

Дверь в мое узилище распахнулась, и на пороге возник один из стражей с пылающим факелом в руке. Я медленно повернулся от окна, стараясь выглядеть смущенным и чуть испуганным.

– Не спится. Ноги болят. Хотел на звезды посмотреть…

Одним прыжком очутившись рядом, страж грубо схватил меня за плечо и швырнул на ложе. Я с трудом подавил стон.

– На звезды, говоришь? – Воин внимательно осмотрел комнату, не иначе выискивая спрятанное оружие, а потом поднес факел к самой решетке и принялся придирчиво изучать ее. Подергав за прутья и убедившись в их целости, страж выглянул в окно. Как и следовало ожидать, увидел он лишь стену напротив, да привалившегося к ней спящего.

– Везет же некоторым! – пробурчал воин с завистью в голосе. – Сторожи тут всякую полудохлую падаль, а…

Закончить он не успел – захрипел и сполз на пол, выронив факел и цепляясь разом ослабевшими руками за решетку. Я уставился на рукоять ножа, торчащую у него в спине, потом попытался медленно повернуть голову к входу.

– Дернешься – убью, – прошелестел холодный голос. – Лицом к стене!

Я подчинился. Дверь тут же мягко затворилась.

– Ты кто?

– Пленник.

– Сколько охраны?

– Постоянно в доме – двое. Есть еще ночной дозор, проходят мимо каждые три часа. Скоро должны быть.

Судя по голосу, неизвестный усмехнулся:

– Если это те, о которых я думаю, то очень не скоро.

– А кто ты? – рискнул спросить я. – Тебя послал Ард-Ри?

– Нет. И вопросы здесь задаю я. Знаешь, где держат женщину по имени Этайн?

Я уже хотел было сказать, что никакой Этайн тут и в помине нет, но потом раздумал. Мало ли, кто и для чего может разыскивать Певунью? Кем бы ни был неизвестный, но раз он не служит моему господину, то может оказаться врагом. А врагу ни к чему знать раньше времени, что под именем госпожи Ардкерра в лагере находится ее сводная сестра.

– Знаю, – кивнул я. – Точнее, догадываюсь, – и начал объяснять. Он слушал меня, не перебивая. Когда я закончил, хмыкнул:

– Похоже, не врешь… Ладно, сиди тут, как мышь. Наружу не высовывайся. Если всё пойдет, как я задумал, я за тобой вернусь. Если нет, поднимется тревога, – решай сам: или беги, или делай вид, что спал и ничего не знаешь. Когда я уйду, этого, – судя по всему, он имел в виду моего убитого стража, – вынеси во внешнюю комнату, к приятелю. Всё понял?

– Всё. Но вынести этого не смогу.

– Что так? На вид ты парень крепкий.

– Крепкий?! – Мой гнев был сильнее страха. Я повернулся к нему лицом. – Ты тоже на вид парень крепкий! Давай я тебе обе ноги перебью, вот тогда и посмотрим, кто из нас крепче!

– Тихо! – Незнакомец шагнул вперед с явным желанием заставить меня замолчать, но в последний момент передумал. За это время я успел увидеть, что он выше меня, шире в плечах, одет во всё черное, и даже лицо и руки старательно зачернены сажей.

Подойдя ко мне, незнакомец кончиками пальцев ощупал мои изувеченные ноги. Покачал головой.

– За что тебя так?

– Тоже хотел Этайн отбить, да не рассчитал малость…

– Вот оно что… Как, говоришь, тебя зовут?

– Бранн. Бранн Мак-Сильвест.

– Погоди-ка! Это не ты ли…

– Я.

Убийца призадумался.

– Ладно! – наконец решил он, расстегивая на убитом пояс с мечом и кинжалом и кидая мне. – Сначала я закончу свое дело, а потом разберусь с тобой. Делаем так, как я сказал сначала. Дверь я запру – на всякий случай. Один ты всё равно далеко не уйдешь, а так, может статься, тебя и не тронут. Если я не приду, то… – он немного помедлил, а потом решительно закончил, -…умри как мужчина!…

Сколько времени прошло с его ухода, я не знаю – то ли час, то ли век… И в один-единственный, неуловимый миг тишина за стенами моей тюрьмы лопнула, как мыльный пузырь. Со всех сторон на меня обрушились перекрывающие друг друга звуки.