– Почему он так долго тебя держал? – спросил Назар.

– Мы уже начали беспокоиться, – подняла Люся взволнованные глаза.

– Ничего особенного… Просто я у него поинтересовался, что делать с артефактами, вывезенными контрабандой.

– И что же он тебе посоветовал? – фыркнула Людмила.

– Порекомендовал продавать их на аукционе «SOTHEBY’S».

– Надо прислушаться, – серьезным тоном отозвался Назар. – Он дурного не скажет.

– Мне тоже так показалось. А теперь поторопимся, – подхватил Владлен девушку под руку, – уже объявили наш вылет. У нас четвертый выход!

У четвертого выхода в строгом черном костюме, в котором можно было рассмотреть элементы британского флага, стояла высокая девушка в крохотной шапочке, по всей видимости, бортпроводница чартерного рейса.

– We’re not too late? – спросил Владлен, протягивая паспорт. – I ordered a charter on the Internet[47].

Перелистав паспорта, она произнесла:

– You are late. The plane is waiting for you. Let’s go![48]

– We booked a flight for three[49].

– You’ll be the only passengers. Your plane «Phenom 100». Here, please[50], – показала на дверь за своей спиной.

Широко распахнув дверь, бортпроводница пропустила пассажиров и, постукивая высокими каблуками, устремилась вниз по лестнице. Внизу их поджидал микроавтобус. Водитель, по всей видимости, араб, любезно поздоровался со всеми сразу наклоном головы; задержал взгляд на ногах Людмилы, чем заставил ее смутиться, и весьма довольный собой занял место в кабине.

Турбовинтовой малый самолет «Phenom 100», стоявший на краю взлетного поля, невольно приковывал внимание. Заостренная носовая часть делала его похожим на хищную птицу, готовую к атаке, а небольшие крылья, расположенные под самым брюхом, лишь усиливали первоначальное впечатление. Капитан судна в форме пилота гражданской авиации торжественно, как если бы встречал высокое начальство, занял место у сброшенного трапа.

– I ask you[51], – сверкнул он белозубой улыбкой.

Сопровождаемые бортпроводницей, поднялись на борт воздушного корабля.

– Your place[52], – показала она на четыре белых кожаных кресла.

Прошли в небольшой (всего-то метра четыре в длину), но невероятно уютный салон. Владлен устроился у иллюминатора с поднятыми шторками и вытянул ноги. Усталость вжала его в кресло, не давая подняться. Рядом, положив голову на его плечо, разместилась Людмила. Назар сел напротив, выглядел невероятно серьезным, видно, опасался спугнуть удачу.

– Located. I hope you enjoy our flight[53], – произнесла бортпроводница.

– You have a beautiful aircraft, lady[54], – отозвался Владлен.

– Thank you[55], – подарила бортпроводница безоблачную улыбку.

Владлен блаженно зажмурился. Как мало все-таки нужно, чтобы сделать женщину счастливой. Пусть даже на очень короткое время.

Самое время звонить в Грецию. Вытащив телефонную трубку, Лозовский набрал номер:

– Это ты, Ставрос?

– Он самый! – послышалось ликование.

– Через три часа мы будем у тебя. Встречай!

– Можете не сомневаться, встречу как самых дорогих гостей!

Слаженно и гулко заработали турбины, растрепав небольшой кустик сирени, пробившийся у самой кромки поля, а потом самолет медленно и грациозно развернулся, слегка постукивая упругой резиной на плиточных стыках, и покатил по взлетному полю. Через иллюминаторы Владлен видел огромные лайнеры, в сравнении с которыми «Phenom 100» казался всего-то крохотной задиристой птичкой. Затем звук турбин усилился, и лайнер, коротко разбежавшись, взмыл в воздух.

Тяжелый серебристый «Роллс-Ройс» с откидным верхом выехал с Оксфорд-стрит, одной из самых фешенебельных торговых улиц английской столицы, и заколесил по убегающей вверх неширокой оживленной улочке, застроенной ресторанами, магазинами, небольшими лавочками. У трехэтажного здания, покрытого белой штукатуркой, на флагштоке которого развевалось зеленое полотнище с надписью «SOTHEBY’S», машина остановилась, и из нее вышла крепкая высокая женщина с густой коротко стриженной шевелюрой, в черном брючном костюме, выгодно подчеркивающем ее фигуру, и направилась к входной двери, в духе английских традиций, деревянной со стеклом.

До начала объявленного аукциона оставалось пятнадцать минут. Женщина вдруг почувствовала некоторое волнение, какое с ней случалось разве что в далекой молодости, когда она торопилась на свидание. Приподняв красивую седеющую голову, она посмотрела на бюст египетской богини Сехмет, с телом женщины и головой льва, нависавший над дверью и выполненный из черного камня. Когда-то языческая богиня охраняла фараона, теперь же стояла на страже тайн дома «SOTHEBY’S».

Женщину звали княгиня Маргарита Раевская. Она уверенно пересекла просторный холл и направилась в зал торгов, где через несколько минут должен был выставляться первый лот. Показав билет стоявшему у дверей служащему, она заняла свое место в третьем ряду и открыла каталог. Кроме двух десятков картин, среди которых было несколько настоящих шедевров позднего Ренессанса, выставлялись еще личные вещи политиков, почивших пару столетий назад, и двух престарелых актрис, имевших весьма внушительный гардероб. Однако Маргариту Раевскую интересовал именно первый лот, с которого начинался аукцион, – яйцо Фаберже, которое Николай Второй когда-то подарил Григорию Распутину в благодарность за излечение наследника. Открыв каталог, княгиня Раевская в который раз пыталась разгадать его магию и вновь осознавала, что разум бессилен перед тайной гения.

Яйцо «Ангел Хранитель» было небольшое, всего-то двадцать сантиметров в высоту, стоявшее на лазуритовой подставке с золотыми вставками. Само яйцо было сделано из малахита и помещалось в корзину из червонного золота. По окружности яйца эмалированным пояском протягивались миниатюрные иконы, в которых были выписаны малейшие детали. На самой вершине с расправленными крыльями, обрамленный драгоценными камнями, стоял ангел. В «курином» яйце помещалась детская коляска, украшенная рубинами и сусальным золотом, а вот внутри него находился золотокудрый младенец.