К сожалению, «вся документация» по оперативным планам не рассекречена и по сей день. Хронологически последним из известных документов советского военного планирования являются «Соображения по плану стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками», составленные не ранее 15 мая 1941 г. (ЦАМО, ф. 16, оп. 2951, д. 237, л. 1–15). Опубликованный 15 лет назад (в 1–2-м номерах «Военно-исторического журнала» за 1992 год), этот документ сразу же оказался в центре ожесточенной дискуссии. Возможно, это было связано с тем, что, не успевшие еще отвыкнуть от традиционных мифов советской пропаганды читатели были шокированы фразой: «Считаю необходимым ни в коем случае не давать инициативы действий Германскому Командованию, упредить противника и атаковать германскую армию в тот момент когда она будет находиться в стадии развертывания и не успеет еще организовать фронт и взаимодействие родов войск» [121].

Трудно понять, что тут могло столь сильно «скандализировать публику» — стремление опередить противника и «ни в коем случае не давать ему инициативы действий» является лишь элементарным требованием здравого смысла. Если в майских «Соображениях» и был некоторый элемент новизны. то он был выражен во фразе, предшествующей предложению «упредить противника». А именно: «Германия имеет возможность предупредить нас в развертывании и нанести внезапный удар». Во всех других известных вариантах плана стратегического развертывания Красной Армии подобной по содержанию фразы нет. Это дает основание предположить, что к середине мая 1941 г. советское военное руководство уже отчетливо осознавало, что подготовка Германии к нападению на СССР идет полным ходом. Именно поэтому ставится задача упредить противника, а для этого незамедлительно провести ряд мероприятий, «без которых невозможно нанесение внезапного удара по противнику как с воздуха, так и на земле» [121].

В том же, что касается собственно оперативных планов, планируемой группировки войск, направлений ударов, сроков и рубежей, майские «Соображения» полностью (в ряде случаев — дословно) повторяют все предыдущие, начиная с сентября 1940 г., известные варианты плана стратегического развертывания Красной Армии:

«а) главный удар силами Юго-Западного фронта нанести в направлении Краков, Катовице, отрезая Германию от ее южных союзников; б) вспомогательный удар левым крылом Западного фронта нанести в направлении Седлец, Демблин, с целью сковывания Варшавской группировки и содействия Юго-Западному фронту в разгроме Люблинской группировки противника; в) вести активную оборону против Финляндии (подчеркнуто мной. — М.С.), Восточной Пруссии. Венгрии и Румынии и быть готовыми к нанесению удара против Румынии при благоприятной обстановке» [121].

13 июня 1941 г заместитель начальника Генштаба Красной Армии генерал-лейтенант Н.Ф. Ватутин составил справку «О развертывании Вооруженных Сил СССР на случай войны на Запале» (ЦАМО, ф. 16А, оп. 2951, д. 236. л. 65-69) [121]. «Справка» от 13 июня (а это последний из известных предвоенных документов такого рода) не содержит ни единого упоминания о задачах и планах действий войск. Только цифры, номера армий, станции выгрузки войск, потребное количество вагонов и эшелонов. Однако сравнивая «Справку» июня 1941 г. с майскими «Соображениями по плану стратегического развертывания» и — самое главное — с фактическим положением войск Красной Армии по состоянию на 22 июня 1941 г., нельзя не убедиться в том, что реальное сосредоточение войск происходило в прямом соответствии с майскими «соображениями». Именно фактическая передислокация войск, реальное создание ударных группировок, построение которых соответствовало предвоенным планам (в частности — майским «Соображениям по плану стратегического развертывания»), является самым важным и неопровержимым доказательством того, что планы эти вовсе не были предметом «кабинетных изысканий», а последовательной твердо претворялись в жизнь.

Объем проделанной работы оказался настолько велик, что, несмотря на многолетнюю «зачистку информационного поля», некоторые документы и факты стали известны. Например, в рассекреченных недавно документах Комитета Обороны при СНК СССР обнаруживается совершенно секретный «Перечень вопросов, подлежащих рассмотрению на заседаниях Комитета обороны», составленный 12 апреля 1941 г. Предполагается, в частности, рассмотрение таких вопросов:

«п. 14. О денежном довольствии личного состава Красной Армии. Военно-морского флота и войск НКВД на военное время… п. 16. О создании комиссии по предоставлению отсрочек от призыва по мобилизации и во время войны и о порядке предоставления отсрочек» [169].

10 мая 1941 г. в Комитете Обороны был утвержден «Перечень вопросов, подлежащих рассмотрению на совещании» (кого с кем — не указано). Пункт 14 повестки дня звучит так: «О дополнительных сметах расходов на период мобилизации и первый месяц войны» [170]. 12 мая 1941 г. подготовлен «Перечень вопросов в ЦК ВКП(б)». Пункт 7: «О работе ГВФ (Гражданский Воздушный флот) в военное время» [171].

Особого внимания заслуживает следующий документ. 4 июня 1941 г. нарком ВМФ Н.Г. Кузнецов направляет заместителю Председателя СНК (т.е. заместителю Сталина) Н.А. Вознесенскому докладную записку №1146. Гриф секретности документа: «совершенно секретно, особой важности». И это действительно документ особой важности для историка — в нем впервые рядом со словосочетанием «военное время» появляются абсолютно конкретные даты:

«Представляю при этом ведомость потребности наркомата ВМФ по минно-торпедному вооружению на военное время с 1.07.41 по 1.01.43. Прошу Ваших указаний об увеличении выделенных количеств минно-торпедного вооружения, учитывая, что потребность в них на 2-е полугодие 1941 в/г составляет 50% от общей потребности на период до 1.01.43 г.» [172].

Как видим, нарком ВМФ планирует воевать не менее полутора лет. Причем оперативный план этой большой океанской войны в общих чертах уже составлен в противном случае Н.Г. Кузнецов не мог бы планировать конкретное распределение расхода минно-торпедного вооружения по каждому полугодию…

Теперь от планов Великого Похода вернемся к советско-финляндскому противостоянию. В рамках общего плана стратегического развертывания Красной Армии для войны с Германией финская граница неизменно оставалась второстепенным участком активной обороны. Состав группировки и возможные действия противника оценивались следующим образом:

«Соображения» от 18 сентября 1940 г.

«…В отношении финской армии предполагается следующее ее развертывание:

1. на фронте от Финского залива до Савонлинна до 6 пех. дивизий, поддержанных 3-4 дивизиями немцев;

2. для прикрытия направлений на Куопио, Иоэнсу — до 3 пех. дивизии;

3. для прикрытия Улеаборского направления (т.е. направления Суомуссалми–Оулу) — до 2 пех. дивизий;

4. в районе Меркярви (западнее Салла) — до 2 пех. дивизий;

5. в районе Петсамо — до 2 пех. дивизий.