Увлекшийся преследованием противник налетает лоб в лоб на ощетинившийся копьями строй еще не участвовавших в бою ордынцев. Те же два крыла, которые он преследовал, приняв их хитрость за бегство, вновь развернувшись, сменив луки на кривые сабли, врубаются в противника с флангов.

Такого удара не выдерживал никто. Никто и никогда. Как правило, более-менее организованное сопротивление быстро прекращается, и начинается резня. Конечно, опытный соперник, встречавшийся с ордынцами не раз, на такие фокусы не покупается и сломя голову в атаку не бросается. Противник стойко стоит на своей позиции в ожидании кавалерийской атаки и мужественно гибнет под градом ордынских стрел. Когда ордынцы сочтут, что строй противника достаточно прорежен, их конная лава наносит сокрушительный удар. Если же противник выставляет соответствующее число лучников, способных посоревноваться с ордынцами, тогда они наносят конный удар сразу же, сметая легкую пехоту с лица земли. Успешным такое сопротивление ордынскому строю может быть только в лесу, в котором устроено множество засек и опорных точек обороны. Но в лес ордынцы не лезут, всегда находя возможность выманить противника в чистое поле.

В Дмитриевом войске не было ни одного лучника — ни пешего, ни конного. Да даже если бы и были, это ничего не могло изменить, ибо стремление к победе и слаженность действий, свойственные ордынцам, достигаются не за один месяц и даже не за один год постоянных тренировок.

Эту азбуку казачьей воинской науки Сашка под руководством Адаша одолел еще в имении Вельяминовых на тактических занятиях. А вот что ей противопоставить? Ясно, что надо приготовить какую-то хитрость. Но какую? В этом-то и была загвоздка. Сашка буквально всю голову себе изломал догадками да предположениями. Хорошо бы устроить засаду да ударить, когда они не ждут. Но для засады нужен лес. А в лес без глубокой разведки и охранения ордынцы не лезут. Получается замкнутый круг.

А тут еще пришли скверные известия из Нижнего. Мамай, хоть и лишенный старшиной войск, решил доказать свою правоту. Небольшой ордынский отряд, поднявшись по Волге, высадился у Нижнего. Сашкина разведка, нацеленная на поход Бегича, прозевала этот выпад противника. Ордынцы же, не встретив никакого сопротивления, разграбили Нижний и, зажегши его, сели в свои струги и спокойно отправились восвояси. Богатая добыча, полученная Мамаем без потерь и при минимуме затраченных усилий и средств, уязвила ордынскую старшину. Теперь у Бегича не было иного выхода, как разгромить Дмитриево войско и занять стольный град, а самого Дмитрия, закованного в кандалы, отправить в Сарай на расправу.

Такие новости вкупе с постоянными раздумьями о возможной тактике боя лишили Сашку нормального сна. Проекты один фантастичнее другого рождались в его голове и после обсуждения с Адашем один за другим отправлялись в мусорную корзину. Положение спас Адаш, предложив хоть и непростой, но вполне работоспособный вариант. Предстояло найти не очень большую поляну на берегу какой-нибудь речки, прямо напротив брода, и выстроиться в боевой порядок по ее краю, на опушке. При этом противник будет видеть центральную часть строя, а левое и правое его крыло будут размещаться в лесу. Противник начинает переправу и скапливается прямо на берегу, пытаясь развернуться в боевой порядок. Поле предстоящей битвы не очень велико, поэтому идущие в голове колонны ордынцы не могут пройти далеко вперед, давая место идущим сзади, без риска попасть под удар уже изготовившегося к битве противника. Поэтому они начинают потихоньку растекаться вдоль берега, пытаясь выстроиться в боевой порядок. В этих условиях давка, толчея, скученность и неразбериха в какой-то момент неизбежны. Главное — не упустить этот момент. И вот тогда-то и появляется возможность схитрить. Центральная часть великокняжеского войска, хорошо видимая противнику, стоит на позиции без движения, а левое и правое крыло, пользуясь лесом как прикрытием, перемещаются к самому берегу речки и вдоль нее наносят внезапный удар по толпе еще не выстроившихся ордынцев. Видя их атаку, центральный полк также переходит в наступление. Ордынцы оказываются сжатыми на крохотном пятачке, окруженные с трех сторон противником, а с четвертой — рекой. Тут их и бери.

План был хорош. Но имел один недостаток, который, как правило, и разрушает подобного рода гениальные планы. Как говорится, гладко было на бумаге, да забыли про овраги. А вдруг ордынцы выдержат фланговые удары? Не побегут и не устроят всеобщую давку? А что, если крайние в этой толпе будут стойко держаться, давая тем самым своим товарищам спокойно отойти на другой берег и перегруппироваться? А что, если противник вообще не полезет на эту поляну, а, оставив для демонстрации на том берегу часть войска, остальных пошлет в глубокий обход, чтобы они зашли великокняжескому войску в спину? Да и ту самую пресловутую поляну еще предстояло найти. А существует ли она вообще, такая вот поляна с заданными параметрами?

— Добро, — наконец дал свое согласие Сашка. — Раз ты говоришь, что лучше не найдем, то, значит, так оно и есть. Будем драться на этой поляне. — Но стоило только ему вымолвить эти слова, как прежние сомнения с новой силой принялись терзать его. — Слушай, Адаш… А если они это… Ну… Ведь это же опасно — осуществлять переправу в виду противника! И тут же еще разворачиваться в боевые порядки под самым нашим носом! Ведь тут от берега до того места, где будет стоять наш строй, не более пятисот шагов! Согласись, это рискованно. Я бы, например, на месте Бегича на тот берег не пошел. Выстроил бы войско тут, на этом берегу и послал разведку искать еще броды. Да и само поле битвы и окружающую обстановку изучил бы как можно тщательнее. А там, глядишь, и отправил бы часть войска в глубокий охват…

— Это ты разумно говоришь, — согласился Адаш. — И хоть я и не знаю, каков из Бегича военачальник, я тебя уверяю, что поступят они так, как я говорю. Конечно, это неправильно — осуществлять переправу одной колонной в виду неприятеля. Конечно, это неправильно — разворачиваться в боевые порядки, не выставив сильного боевого охранения. Но они поступят именно так. Почему? Да потому, что они не считают нас серьезным соперником. А мы и не являемся для них серьезным соперником. Поэтому они обязательно сделают эту ошибку, а мы ровно по тому же самому будем очень стараться прыгнуть выше головы.

«В этом есть резон, — признал Сашка. — Это примерно как в хоккее. Матч Россия-Норвегия. Все наши тренеры и игроки перед матчем заявляют, что на чемпионате мира слабых соперников не бывает, что они на норвежцев настраиваются, как на канадцев, и т. д. и т. п. Но ведь все понимают, что это не так. Норвегия — это Норвегия, а Канада — это Канада. Норвежцев надо обыгрывать вполноги, вполруки, да еще и силы при этом поэкономить».

Они подъехали к самому краю нависающего над водой берега. Адаш приложил ко лбу ладонь ребром, всматриваясь в даль, туда, откуда должны были появиться казаки Бегича.

— Кажется, всадник, а?

Сашка тоже вгляделся туда, куда указывал рукой Адаш. Действительно, по дороге, петляющей среди полей и небольших рощ, поспешал какой-то всадник.

— Наш, — уверенно сказал Сашка. — Отправили с донесением. Ордынцы в одиночку не ездили бы.

Фигура скачущего всадника становилась все крупнее, и через четверть часа разведчик, переправившийся уже на этот берег, докладывал: