— Можешь счесть меня старомодным, но я полагаю, что женщина, которая выходит замуж, не должна зарабатывать себе на жизнь. Это забота Джейка. И слава богу, он способен обеспечить семью.

— Ты просто неандерталец, но я все равно тебя нежно люблю. Позвонишь мне, если что-нибудь о них узнаешь?

— Обязательно позвоню. — Она почти увидела, что он улыбается. — А ты обещай, что перестанешь волноваться, а после обеда мы пойдем на прогулку. На длинную прогулку за нарциссами.

— Хью… Ты хочешь показать им пример? — Но она тоже улыбалась. В последнее время у нее было на редкость легкомысленное настроение.

* * *

— Нужно чувствовать, когда переключить передачу, — поучал Джейк.

Он сидел рядом с Самантой, положив руку на спинку сиденья и то и дело касаясь ее плеча. Этот фургон стоил каждого пенни тех пяти сотен долларов, что они за него заплатили, «ни цента больше», твердо сказана Сэмми, когда продавец стал настаивать на прибавке. Огромный, как танк, фургон возвышался над пустой площадкой для парковки при пандорской начальной школе, в закатных лучах солнца похожий на большого бронированного жука.

— Ты просто кончиками пальцев почувствуешь, по вибрации, — добавил он.

Сэмми нажала на рычаг передачи, и двигатель ответил протестующим ревом. Она поморщилась.

— Мне нужны правила пользования этой штукой, — мрачно сказала она. — Вибрация — это слишком сложно, скажи просто, на какой скорости ехать.

Двигатель снова взревел. Она выжала сцепление и глубоко вздохнула.

— А я-то думала, что автомобили работают по твердому и определенному принципу. Ни за что бы не купила машину с ручным переключением передач, если бы знала, что придется изучать ее психологию.

— Отличная старая машина. И дешево. У тебя сразу глаза загорелись, как только ты сообразила, сколько в ней может поместиться.

— Я представила, сколько рулонов ткани там уместится, и соблазнилась. Ты же сказал, что научиться водить легко. — Она снова вытянула рычаг, и с тем же успехом. — Я научусь, но надо сменить коробку передач.

Джейк накрыл ее руку своей поверх рычага. Прикосновение было теплым, сильным и неодолимо притягательным. Сэмми изо всех сил старалась думать о машине, а не о его руке. Уже два месяца она не давала воли своим чувствам, боясь оказаться в его объятиях. Она не могла бы внятно сказать, чего она ждет — что в голове у нее тихо щелкнет и она наконец поймет, что тетя Александра ничего не сможет сделать с ними? Когда она поверит, что ее уже не уносит в море, что она не утонет, топя вместе с собой и Шарлотту с Джейком?

— Ты слишком много думаешь, — мягко сказал он. — Пусть все идет легко, само собой. Ляг на волну.

Он сказал это с тончайшим намеком, но тем не менее мышцы Сэмми послушно расслабились, и машина поехала. Джейк бесшумно перевел рычаг на первую передачу. Это было похоже на танец. Подчиняясь его направляющей руке, Сэмми сделала большой круг по стоянке.

— Выжми сцепление, — прошептал он. — Осторожно. Без притопов. Мягче.

— Как она тебя слушается!

— Практика. — Он снова нажал на ее руку, и Сэмми перевела рычаг. Двигатель заурчал. Джейк одобрительно улыбнулся. — Смотри туда! А то мы и моргнуть не успеем, как заедем наверх!

«Я не владею собой», — подумала Сэмми, пытаясь сосредоточиться на дороге. Но было поздно. Их уже несло на тротуар. Забыв о рычаге сцепления, она изо всех сил нажала на тормоз. Старый фургон засипел, как астматик; от резкой остановки ее бросило вперед. Джейк подставил руку, и она уткнулась лбом в его бицепс.

— Видишь, что получается, если не знать правил? — смущенно спросила она. — Я из-за тебя въехала на тротуар.

— Из-за меня? — Он поднял брови и трагически взмахнул большой, вдруг ставшей неуклюжей рукой. — Я отвечал за сцепление. За тротуары отвечала ты.

— Что ж, может, я обожаю ухабы.

— Ты будешь грозой почтовых ящиков и пожарных кранов.

Она тихо засмеялась — и удивилась тому, что ей смешно. Склонившись головой ему на плечо, она смеялась и никак не могла остановиться.

— Не знаю, как насчет чего другого, но научить девушку водить машину мне по силам, — сказал он строго.

— О, Джейк. — Она вдруг поцеловала его, быстро, неловко, попав в уголок его рта, но долго сдерживаемые чувства нашли наконец выход. Саманта всегда знала, что, как только они откроют эту дверь, закрыть ее будет уже невозможно. Полузакрыв глаза, он поцеловал ее по-настоящему, медленно, бережно, но в то же время страстно.

Она обхватила его обеими руками, упиваясь вкусом и запахом его кожи, и прижалась так крепко, что невозможно было дышать. Она лихорадочно гладила его волосы, его лицо; она вздрагивала и выгибалась, когда его ладони скользили вдоль ее спины, она покрывала короткими поцелуями его щеки, лоб, подбородок и опять приникала к его губам.

Ей казалось, что она пьяна, что ноги не держат ее — хотя она ни разу не бывала в таком состоянии. Впервые она поняла, почему каждое общество с древнейших времен стремилось установить твердые правила относительно секса. Желать с такой силой, как она желала Джейка, — это посильнее любого наркотика. Она собрала остатки воли, чтобы оттолкнуть его, — но поняла, что уже не может и не хочет.

— Я знаю. Я знаю, что теперь будет. Я тебя погублю. Остановись!

С лицом, искаженным мукой и смятением, он отстранился, но лишь настолько, чтобы заглянуть ей в глаза. И тихо покачал головой.

— Если ты собираешься губить меня так, то ради бога, не будем останавливаться.

— Джейк. — Она вцепилась в грудь его рубашки из тонкого хлопка. — Я недавно видела Пэтси Джонс — с неделю назад, когда искала работу. И она мне сказала, что ни один ювелир в городе больше не будет покупать у тебя камни. И шериф больше не будет просить найти кого-нибудь. — Она яростно сжача руку в кулак. — Она не только меня хочет выжить отсюда, но и тебя тоже.

Глаза его потемнели.

— Послушай. Какая ерунда! Не купят в этом городе — купят в других, и с радостью. А следопытом я вообще работаю по всей стране. Все равно я не беру за это денег. Господи, ну чушь же несусветная! Я вижу, ты все время чувствуешь себя в чем-то виноватой. Так нельзя:

— Из-за меня ты стал отверженным в своем городе.

— Я всегда им был. И Элли тоже. О нас всю жизнь говорили, что мы какие-то странные.

— Не надо было целоваться! — в отчаянии заявила Сэмми. — С тобой так легко забываешь обо всем…

— Я и хочу, чтобы ты забыла обо всем, кроме меня. Потому что я думаю только о тебе. — И он припал к ее губам.

Возражения Сэмми растворились в потоке слепого желания, выше которого нет ничего. Она не могла с ним бороться, хотя страх черной тучей постепенно охватывал ее. Они слились в безмолвной гармонии, но по лицу ее катились слезы.