— Киврин! — жалобно вторила ей Агнес. Она попыталась слезть с пони на полдороге, но запуталась в стремени. — Леди Киврин, иди сюда!

Киврин заметалась взглядом от нее к вершине пригорка. Отец Рош все еще сражался с осликом. Нужно найти ларчик до того, как он придет сюда.

—Агнес, не слезай с пони! — велела она и принялась раскидывать руками снег под ивняком.

— Что вы ищете? — недоумевала Розамунда. — Здесь нет плюща.

—Леди Киврин, иди сюда! — надрывалась Агнес.

Может, кусты вербы согнулись под тяжестью снега, и ларчик где-то дальше в глубине? Киврин наклонилась, хватаясь за тонкие хрупкие прутья, и попыталась сгрести снежный слой. Ларчика там не было. Она поняла это сразу, как только начала копать, — землю и траву под кустами едва припорошило, весь снег лег на ветки. Но ведь, если она не ошиблась с местом, ларчик должен быть. Если она не ошиблась...

— Леди Киврин!

Она обернулась на крик Агнес. Девочка умудрилась сама слезть с пони и теперь бежала к ней.

— Не беги, — хотела предостеречь Киврин, но не успела договорить, как Агнес споткнулась о корень и со всего размаху упала плашмя.

Задохнувшись от удара, девочка даже не заревела. Подбежавшая вместе с Розамундой Киврин подхватила ее и надавила ладонью на грудь, чтобы разогнуть и заставить сделать вдох. Агнес икнула, втянула воздух и разразилась плачем.

— Приведи отца Роша, — велела Киврин Розамунде. — Он с той стороны холма, ослик заупрямился.

— Он уже идет, — ответила Розамунда.

Киврин повернула голову. Священник неуклюже спешил по склону, оставив ослика наверху, и Киврин едва удержалась, чтобы не закричать «Не бегите!» и ему, но за плачем Агнес он все равно бы ее не услышал.

— Ш-ш-ш, — успокаивала девочку Киврин. — Ничего страшного, ты просто ушиблась.

Подоспел отец Рош, и Агнес немедленно метнулась ему на шею. Он прижал ее к себе и принялся приговаривать своим убаюкивающим голосом: «Ш-ш-ш, Агнец. Ну, будет. Ш-ш-ш». Плач сменился всхлипываниями.

— Где больно? — отряхивая накидку Агнес от снега, допытывалась тем временем Киврин. — Руки ссадила?

Отец Рош развернул девочку, чтобы Киврин сняла меховые рукавицы. Ладони под ними оказались покрасневшими, но не поцарапанными.

— Ну, где больно?

— Не больно ей нигде! — вмешалась Розамунда. — А плачет, потому что нюня!

—Я не нюня! — с такой яростью закричала Агнес, что чуть не вывернулась из рук отца Роша. — Я ударилась коленкой.

— Какой? — спросила Киврин. — Ушибленной?

—Да! Не смотри! — загородилась она, увидев, что Киврин хочет взглянуть.

— Хорошо, не буду.

На ушибленном колене наросла корочка из струпьев, наверное, Агнес ее и содрала, когда упала. Раз кровь через кожаный чулок не проступила, нет смысла раздевать девочку на холоде.

—Дома посмотрю, хорошо?

—Тогда поедем уже домой, — попросила Агнес.

Киврин беспомощно оглянулась на заросли вербы. Это наверняка то самое место. Вербы, поляна, голый холм. Наверняка оно. Может, она запихнула ларчик дальше под ветви, чем предполагала, и из-за снега...

— Я хочу домой! — захлюпала носом Агнес. — Я замерзла!

— Хорошо, — кивнула Киврин. Натягивать обратно промокшие белые рукавицы не стоило, поэтому она сняла свои и надела их на Агнес. Они оказались малышке почти до локтя — чем привели ее в несказанный восторг, и Киврин уже решила, что Агнес забудет про больную коленку. Но когда отец Рош хотел посадить Агнес на пони, девочка снова захныкала.

—Я с тобой!

Киврин снова кивнула и забралась на своего рыжего. Отец Рош передал ей Агнес, а сам повел пони на холм. Ослик стоял там, на вершине, пощипывая придорожную траву, проглядывавшую из-под снега.

Киврин оглянулась сквозь завесу дождя на рощицу, силясь разглядеть поляну. «Это точно переброска», — уверяла она себя, однако уверенности не прибавлялось. Даже холм казался отсюда каким-то не таким.

Отец Рош подхватил ослика под уздцы, тот моментально бросил жевать и уперся копытами в землю, но когда священник развернул его головой в сторону дальнего склона и двинулся туда вместе с пони, ослик покорно зашагал.

Снег раскисал под дождем, и лошадь Розамунды чуть не поскользнулась, скача галопом обратно к развилке. Розамунде пришлось перейти на рысь.

На следующей развилке отец Рош взял влево. Там вдоль всей дороги росли вербы и дубы, и у подножия каждого пригорка виднелось по грязной колее.

— Мы уже домой, Киврин? — спросила Агнес, дрожа в ее объятиях.

— Да. — Она закутала девочку полой своего плаща. — Коленка еще болит?

— Нет. Мы не собрали плющ... — выпрямившись, она развернулась к Киврин вполоборота. — Ты вспомнила себя на том месте?

— Нет.

— Хорошо, — обрадованно прижимаясь к ней спиной, заявила Агнес. — Теперь ты никогда от нас не уйдешь.

Эндрюс перезвонил Дануорти только под вечер в Рождество. Колин, разумеется, вскочил ни свет ни заря, чтобы открыть свою скромную горку подарков.

— Вы что, собираетесь все Рождество проспать? — укорил он Дануорти, нащупывающего очки на тумбочке. — Уже почти восемь.

Четверть седьмого, если точнее. За окном кромешная тьма, даже не разберешь, идет дождь или кончился. Колин хотя бы лег пораньше Дануорти. После службы профессор отослал мальчика обратно в Баллиол, а сам отправился в лечебницу выяснять, что там с Латимером.

— У него жар, но легкие пока не затронуты, — сообщила Мэри. — Он поступил в пять, говорит, что головную боль и рассеянность почувствовал где-то в час. Сорок восемь часов, тютелька в тютельку. Расспрашивать его, чтобы выяснить, от кого он мог заразиться, думаю, смысла нет. А у тебя как самочувствие?

Мэри оставила его на анализ крови, потом привезли еще одного больного, и Дануорти пришлось ждать, пока того оформят, чтобы затем попробовать опознать. До кровати он добрался где-то к часу ночи.

Колин вручил Дануорти хлопушку, требуя немедленно ее хлопнуть. Внутри оказалась желтая бумажная корона, которую он сразу нахлобучил на Дануорти, и загадка, которую он тут же зачитал вслух: «Когда олень Санты вошел в дом? — Когда дверь была открыта».

Не забыв и свою собственную красную корону, Колин уселся на пол открывать подарки. Мыльные пастилки вызвали небывалый восторг.

— Видите? — высунув язык, продемонстрировал Колин. — Перекрашивающие!

Перекрашивали они не только язык, но и зубы, и уголки рта.

Книга тоже понравилась, хотя голограмм Колину явно не хватало. Он принялся листать картинки.

— Вот, смотрите! — Он ткнул книжку под нос полусонному Дануорти.