Солнце сменялось луной, а луна солнцем, Фарид исхудал, разбил обувь и стер ноги. Спустя пятнадцать дней он перевалил очередной хребет и, увидев под собой крепость, не сразу узнал ее. Вид был непривычный: он всегда смотрел на Аламут снизу. По узкой каменистой дороге ассасин с облегчением быстро шел вниз, почти бежал – от радости у него будто выросли крылья. Расстояние сокращалось, но вдруг в ущелье слева он неожиданно наткнулся взглядом на еще одно сооружение: белокаменный дворец с большим куполом, окруженный цветущим садом с фонтанами, вокруг – высокий забор. Дворец располагался недалеко от крепости, но прятался за выступом скалы, поэтому увидеть его из Аламута было нельзя. Что это?! Сам не зная зачем, он свернул на узкую, похожую на извивающуюся гадюку, дорогу. Подойдя ближе, он расслышал нежную музыку, ласкающую слух и расслабляющую душу… В голове мелькнула невероятная догадка. Не может быть…

– Ха-ха-ха! – грубый гортанный смех эхом отдался в ущелье. И Фариду все стало ясно. Да, за этим грубым забором живут прекрасные гурии, журчат прохладные фонтаны, там изысканная еда, пьянящее вино, беззаботная жизнь… Это и есть «рай»!

Осознание всей глубины обмана оказалось тяжелей, чем проделанный им трудный путь. Тяжесть навалилась на плечи и согнула его, как мешок с камнями… Один из камней – острый и тяжелый, попал в душу!

Через полчаса к тяжелым воротам крепости Аламут подошел старый дервиш, в руках которого был тяжелый посох. Его халат был потрепан и пропитан дорожной пылью, большие черные глаза ввалились от усталости, но смотрели на стражников уверенно и мрачно. Он сделал тайный жест посвященных, и скрещенные копья раздвинулись, а узкая калитка распахнулась. Дервиш миновал ворота и уверенно, будто все ему здесь было хорошо знакомо, направился туда, где находилась школа, готовившая молодых фанатиков, дерзкие и безрассудные поступки которых были известны не только на мусульманском востоке, но и во многих европейских странах.

Через четверть часа старый дервиш превратился в молодого ассасина, через полчаса весть о возвращении Фарида облетела всю крепость, а через час его призвал под свои светлые очи сам Великий Шейх.

Хасан ибн Саббах пребывал в гневе, стоящий за его спиной Абу ибн Шама – в растерянности.

– Я знаю, что ты выполнил мой приказ и отправил врага Аллаха в ад! – сурово сказал Старец Горы. Его глаза горели недобрым огнем.

– Но это только половина приказа! Ты не провозгласил, кто именно покарал этого шайтана!

– Смиренно смею заметить, что это не так, о лучезарный Шейх! – ответил Фарид, кланяясь. Несмотря на покорную позу и низкий поклон, голос его звучал твердо.

– Во дворце знают, кто свершил правосудие!

Шейх обернулся, вопросительно глядя на своего помощника. Ибн Шама опустил голову, многозначительно прикрыв веки.

– Да, Великий Шейх. Он оставил красную розу в белой материи, и наши враги поняли, что это цвета ассасинов…

Но такое пояснение не успокоило Шейха.

– Надо не оставлять намеки, а прямо провозглашать, что исполнена моя воля! Стрелы не намекают, на них стоит метка хозяина!

– Но разве плохо, мой повелитель, если стрела вернется и может быть использована еще раз? Или даже два, три раза? Особенно, если это дорогая стрела, которую долго изготавливали и на которую затратили много труда, – возразил Фарид.

– Я сам решаю, куда лететь моим стрелам!

– Прости, великий, мою дерзость и самонадеянность! Я поразил врага и вернулся. И то, что тебе раньше моего возвращения стало известно о гибели презренного аль-Мулька, лишний раз говорит, что в стане врага имя твое произносится с почтением и трепетом. Мой знак окончательно разъяснил: это твоя карающая десница дотянулась до шайтана!

– Много говоришь, причем без моего разрешения! – снова сверкнул глазами Великий Шейх. – Лишь я один могу оценить твои заслуги и проступки. Пока что мне ясно: ты побоялся уйти из жизни с моим именем на устах, как поступают лучшие воины-исмаилиты…

– За тебя и Аллаха я в любой момент могу отдать свою жизнь! – Фарид дерзко смотрел на Шейха, ясно понимая, что проживает последние мгновения.

И не ошибся.

– Посмотрим, – со зловещей улыбкой произнес Старец Горы. – Окно открыто, за ним начинается рай, в который я тебя отпускаю.

Фарид понимал, что сейчас все решают мгновения. Либо ему суждено разбиться о камни на дне пропасти, либо погибнуть позорной смертью труса и отступника. По сути, выбора не было. Он бросил взгляд на повелителя – три прыжка, и вот он уже на подоконнике стрельчатого окна, за которым открывался умиротворяющий пейзаж лежащей далеко внизу цветущей долины. Совсем близко парили крупные вороны, которые через минуту начнут клевать его тело… Инстинктивно Фарид прикоснулся губами к оскаленной морде льва на своем перстне, вцепился во внешние каменные своды окна, напрягся, сердце замерло, похолодевшее тело уже чувствовало летящий навстречу воздух последних мгновений…

– Стой! Вернись!.. – раздался окрик, которого юноша втайне ждал, хотя и не надеялся, что он последует.

Фарид все же спрыгнул с окна, но не в пропасть, а в другую сторону, и упал: ноги не держали. Противная слабость овладела всем телом, а выступившие на лбу капли пота застилали глаза.

Великий Шейх подошел, поднял его, по-отечески обнял.

– Я доволен тобой. Ты проявил смекалку. Возможно, надо изменить тактику и более расчетливо использовать мои стрелы. Мы с Абу подумаем над этим. А ты отныне уже не рядовой воин, а рафик – старший фидаин!

– Благодарю, о лучезарный Шейх!

– А что это у тебя на пальце?!

Фарид понурился.

– Это… Это трофей.

Старец Горы в раздумье погладил бороду.

– Трофеи – пища победителей… Только сейчас сними его. Ты знаешь, что у нас не приняты эти побрякушки!

1100 г.

Крепость Аламут

Мясо и плов, кутабы и самса, пышные пироги и душистый лаваш, фрукты и шербеты, и даже вино украшали стол в трапезной Хасана ибн Саббаха. Сам хозяин сквозь прищуренные веки внимательно следил за своим гостем – посланником французского короля графом де Котье, который официально прибыл, чтобы заключить союз против сельджукидского султана. Но Ибн Саббах видел людей насквозь и понял, что есть у него еще одна, быть может, более важная задача: своими глазами увидеть, что представляет из себя Старец Горы и какая сила стоит за ним. Потому что Филипп І, как и многие другие владыки мира, боится его беспощадных и всепроникающих стрел – ассасинов!

Граф с самого начала был немного напряжен, но добрая встреча и благожелательная беседа его успокоили. А поскольку он проголодался в дальней дороге, то с интересом оглядывал богатое восточное угощенье.

– Прошу, граф, отведайте даров государства Аллам, – на неплохом французском обратился ибн Саббах к посланнику. – Аллах не велит нам пить вино, но мы с удовольствием угощаем им гостей.