Все объяснения здесь. И в «Короле рыб».

Рут перечитывала эти слова тысячу раз. Даже привыкнув к почерку отца, она все еще удивлялась корявости его букв. Словно он пытался придумать почерк, который никто бы не мог разобрать, кроме него. Тем не менее тому, кто знал драму Ван Браака, фраза была абсолютно ясна. Действительно, все объяснялось подарком Командора капитану, «Королем рыб». Именно в тот день Командор победил остатки сопротивления Ван Браака. И ничего кроме этого.

Листок снова выскользнул из пальцев Рут. Она подняла его и снова положила на комод из акажу. Она сердилась на себя. К чему трястись над таким ничтожным документом? Застывшие на пленке исчезнувшие лица, презренные листки бумаги, запечатлевшие призрачное счастье. Когда они поженились — Ирис и Командор — сколько дней длилось их счастье?

Рут перевернула листок. Она никогда раньше не читала запись о браке.

Ирис Ван Браак, место рождения остров Рокаибо, голландские Индии, дочь Корнелиуса Ван Браака, место рождения Амстердам, Голландия, и Симоны-Розы Кармелье, место рождения Шармай, Франция, умершей.

И Мануэль Адьи, место рождения вилла «Дезирада», коммуна Сент-Аржан, Франция, сын Леонор Адьи, место рождения Рокаибо, голландские Индии, умершей, и неизвестного отца…

Документ выпал в третий раз. Пытаясь подхватить его на лету, Рут опрокинула стоявшую на комоде вазу. Ваза разбилась. Малколм проснулся и подскочил на постели.

— Рокаибо… — Вот все, что могла выдохнуть Рут. — Его мать была с Рокаибо. А его отец, Малколм, его отец неизвестен… Я не знала этой детали.

Она подняла листок и еще раз прочитала свидетельство о браке.

— Но это вовсе не деталь…

С тех пор как Малколм Корнелл начал собирать сведения об обитателях «Светозарной» и «Дезирады», не было факта, который бы его так потряс. А ведь в последнее время он перечитал десятки записей случайных разговоров о Командоре и семье Ван Браак. К большому его разочарованию, несмотря на маниакальную скрупулезность, с которой он фиксировал любые, даже мельчайшие детали, все версии этой истории были практически идентичными. Анна, Рут, Ами д’Аржан, местные провинциалы — все рассказывали ему одно и то же: капитан, перед тем как стать губернатором одного из Зондских островов, построил на краю мыса дом. Затем он уехал в Южные моря. Когда он вернулся, овдовевший и постаревший, с двумя дочерьми, родившимися у него на острове, рядом с его виллой уже стоял другой дом, заброшенный молодым наследником, сыном построившей дом женщины, сумасшедшей, экстравагантной, приехавшей неизвестно откуда. Она умерла несколько лет спустя, после того, как поселилась в своем мрачном жилище. Потом неизменно рассказывали о первом приезде Командора, его красоте, его безумствах, необыкновенных праздниках, трагической страсти, связавшей его с юной соседкой. На этом эпизоде все замолкали; и само молчание тоже было удивительным: закрывались не только рты, мрачнели лица, опускались глаза, лихорадочно взлетали руки, словно пытаясь избавиться от зла, которое могли разбудить слова, — от злого духа, посланца ада или черного ангела.

Откуда взялась эта версия, — тысячу раз спрашивал себя Малколм, — откуда эта официальная история? Долгие годы собирая сказки, слушая местные предания, — даже если они входили в число запретных, как это, и моряки неохотно соглашались доверить их чужаку, — он никогда не замечал, чтобы рассказы разных людей — даже о совсем недавнем событии — так походили один на другой. Из этого Малколм сделал вывод, что капитан среди местных жителей давно уже стал фигурой мифической, о его странном исчезновении сложились легенды, а из-за суеверия, свойственного всем людям, живущим у моря, никто даже не пытался прояснить его тайну. Но, возможно, было и другое объяснение: никто толком не знал подтекста этой истории, а поскольку «Дезирада» и особенно Командор давно внушали местным жителям страх, все предпочитали придерживаться одинакового, простого и трагического рассказа. Говорили только о несчастьях капитана Ван Браака, а молчание в конце истории было признаком незнания и суеверной надежды, что на этом черная цепь катастроф прервалась.

Но тот факт, что мать Командора родилась на Рокаибо, в корне менял историю. И это радовало Малколма. Между двумя домами наконец-то появилась конкретная связь. Можно было выбраться из легенд, мистических нелепиц и необъяснимых роковых случайностей и вернуться в область внушающих доверие причин и следствий. Усевшись на кровати, Малколм оперся на подушку и, как всякий раз, когда ему требовалось подумать, потянулся к табакерке и трубке. Рут больше ничего не говорила; побледнев, она стояла, прислонившись спиной к комоду, и растерянно смотрела на него.

— Откуда ты это узнала? — поинтересовался Малколм так спокойно, как только мог.

Рут протянула ему документ.

— Свидетельство о браке, — пробормотала она. — Свидетельство Ирис и Командора. Я никогда раньше не читала его.

Малколм долго рассматривал документ. Затем аккуратно сложил его:

— И ты не знала, что мать Командора родилась на Рокаибо? Ван Браак никогда ничего тебе не рассказывал?

— Я уже тысячу раз говорила, что он ничего не рассказывал. Никогда!

Рут отвернулась к окну и продолжала более мягко:

— Вернее, когда он рассказывал, я предпочитала не слушать…

Малколм отметил про себя, что ей стало лучше. Днем раньше она отказалась бы сознаваться в этом. Рут теребила кружевные занавески, все еще не решаясь повернуться, избегая его взгляда. Мягкий утренний свет отражался в ее волосах янтарными бликами. Она немного постарела за последнее время. Но стала лишь еще более трогательной.

В свою очередь Малколм не знал, что ей еще сказать. Это была идея Рут — захватить с собой старые бумаги, сунув их на дно чемодана, хотя они уезжали всего на неделю, и она практически никуда не выходила из номера. Она старалась жить, глядя вперед, не зря он беспрестанно говорил ей об этом. Но Малколм уже исчерпал свои советы. Для вида он вновь взял старый документ. И только тогда заметил, что нацарапал на обратной стороне Ван Браак.

— Это любопытно. Здесь на обороте что-то написано.

— Знаю.

Малколм без труда прочитал каракули капитана:

— Все объяснения здесь. И на «Короле рыб».

Рут тут же поправила его:

— Нет, ты прочитал неправильно. В «Короле рыб». У отца был ужасный почерк.

Малколм уперся:

— Нет. Он написал «на». Я привык разбирать манускрипты.

— Я знаю его почерк лучше… — Рут не докончила фразы и бросилась к нему: — Покажи.

Она села рядом с ним. У нее вдруг порозовели щеки.

— На «Короле рыб»… Ты прав. А ведь мне казалось, что я выучила эту фразу наизусть. Что он хотел этим сказать?

— Вероятно, он спрятал что-то на корабле.

— Я везде искала. Отец никогда ничего ни оставлял, ни писал.