— Знаю. Вот пока и не ищу.

— Ну и правильно. Молод ещё!

Мы оба смеёмся. Володя залпом допивает сладкий кагор, поднимается, и шагает к голландке, возле которой стайкой сидят немки. Останавливается возле худенькой блондинки, щёлкает каблуками. Вот зараза! А?

Та поднимается, затем смущенно приседает в книксене. Из динамиков «телефункена» льётся мелодия Серенады «Солнечной Долины», под которую танцуют двое — русский и немка. Молодые, красивые. Сегодня воистину волшебная ночь, когда возможны любые чудеса.

Кажется, что войны больше нет, никто уже не стреляет, всё закончилось. Но это только сегодня, а завтра — снова в бой. И снова польётся кровь, снова будут кричать раненые и умирающие. Полетят бомбы и снаряды, железо станет рвать молодые человеческие тела, а в далеком тылу матери будут рыдать над похоронками с обеих сторон линии фронта. Сколько ещё предстоит? Для чего всё это? Неужели нельзя жить в мире? Кто в этом виноват? Почему должны умирать люди?

* * *

…Утром мы прощаемся. Вовка гонит свою «четвёрку» в тыл, немок грузят в кузов «полуторки». Но Чебатурин настоял на том, чтобы им выдали полушубки. Та рыженькая, с которой он танцевал всю ночь, тихо сидит в углу и утирает беззвучно текущие слёзы, сам майор непривычно суров.

Мотор грузовика чихает и «ГАЗ-АА» исчезает в синеватой мгле раннего рассвета за краем леса. Позади него резво бежит немецкий танк, с красным знаменем на жалюзи двигателя и таким же на антенне. Все расходятся отдыхать.

Я молча лежу на койке, уставившись в потолок. Мне повезло, я встретил брата! Знаю, что он жив и здоров. Сашка — тоже самое знает обо мне, так что теперь нам обоим будет легче… Обязательно надо написать об этом родителям. И, надеюсь, что в новом, тысяча девятьсот сорок втором году эта проклятая война закончится. Ведь мы гоним немцев — и враги бегут, бросая всё.

Наши не дают и не дадут им ни дня передышки, ни мгновения, чтобы закрепиться и попытаться остановить неудержимое наступление Красной Армии.

Я всё-таки надеюсь, что в этом году эта проклятая война закончится! С этой сладкой мыслью я и проваливаюсь в мягкий сон…

Конец первой книги