Кейну нечего было сказать. Он только сидел и моргал глазами.

«Это я во всем виноват, — думал он про себя. — Правильно Сэл называет меня ослом, я и есть осел. Бросил Гленну — уже во второй раз! — в самую тяжелую минуту! Негодяй!»

Затем Кейн тяжело вздохнул и сказал, испытывая отвращение к самому себе:

— Я не стану винить Гленну, если впредь она никогда не захочет меня видеть.

— Она любит тебя, — ответила Сэл. — Скажи, что ты теперь собираешься делать? Джадд может вернуться в любую минуту.

— Убью Мартина и сделаю Гленну вдовой, — мрачно сказал Кейн.

— И пойдешь за это на виселицу, — осуждающе продолжила Сэл. — А кто тогда позаботится о Гленне и о малыше? Гленну нужно увозить из города, и как можно скорей.

— Ты права, Сэл. Нужно спасать Гленну. А убить Мартина… Хотелось бы, конечно, но не время. Я увезу Гленну из Денвера. — И Кейн решительно направился к двери.

— Подожди, Кейн! Гленну охраняет человек Джадда.

— С ним я разберусь, — заверил Кейн от порога. — Насколько он предан Мартину?

— Мартин платит ему деньги, и этим все сказано, — ответила Сэл и не без ехидства спросила: — Может быть, ты богаче, чем Джадд Мартин?

Кейн стоял возле дома Гленны, не обращая внимания на разыгравшуюся метель, и с нетерпением ждал минуты, когда погаснут последние огни в комнатах для прислуги. Адрес Гленны ему дала Сэл. Время перевалило уже за полночь, и на заснеженных улицах Денвера было пустынно и темно.

Наконец все огни погасли, и Кейн, решив, что прислуга наконец разошлась по домам, вытащил из кармана ключ от черного хода. Ключ ему дал Берт, чья преданность Джадду моментально сменилась преданностью новому хозяину, как только была названа сумма, которую тот собирается платить за услуги. Деньги у Кейна были.

Осторожно пробравшись к черному ходу, Кейн нащупал замочную скважину, вставил в нее ключ, повернул его и потянул дверь. Та повернулась на хорошо смазанных петлях и открылась, не скрипнув. Кейн зажег спичку, разглядел, как пройти через кухню к лестнице, а дальше уверенно пошел в темноте. Расположение комнат ему очень точно описал все тот же Берт.

Гленна спала чутко, продолжая даже во сне бесконечный диалог с самой собой: «Кейн, почему ты даже не захотел выслушать меня? Кейн, почему ты меня не любишь? Кейн, Кейн, Кейн…»

Все мысли Гленны были полны Кейном, и ей казалось, что даже во сне она продолжает слышать его голос.

Или это уже не во сне?

— Гленна, просыпайся, прошу тебя!

Она села, подтянула к груди одеяло, пытаясь понять, почудилось ли ей, или в самом деле по ту сторону двери раздается знакомый, любимый голос:

— Гленна, проснись!

Она быстро соскочила с кровати и пошла к двери, волоча за собой по полу одеяло. Она знала, что дверь заперта, и потому приближалась к ней без опасения, но со странным волнением в груди. Знакомый голос позвал ее еще раз, и сердце Гленны наполнилось радостью.

— Кейн, это ты? — спросила Гленна.

— Да, это я, — прервал ее все тот же голос. — Открой скорее. Гленна повернула ключ и открыла дверь, пропуская Кейна в свою темную спальню.

— Кейн, как ты сюда вошел? — спросила она.

— У меня есть ключ, — ответил он. — И прошу тебя, не задавай больше вопросов. Просто одевайся, собери веши. Немного. Один небольшой саквояж. Мы уходим.

— Не понимаю. Совсем недавно ты говорил, что…

— Забудь об этом. Теперь я знаю, что ребенок — мой, и знаю, почему ты вышла за Джадда Мартина. Поторопись. И оденься потеплее.

Гленна зажгла лампу и быстро оделась — потеплее, как и приказал Кейн. Тот помог ей застегнуть пуговицы, сам накинул на ее плечи меховую накидку.

— А теперь быстрее сложи в саквояж самое необходимое, и пойдем.

Гленна, не говоря ни слова, вытащила из-под кровати заранее собранный саквояж и сказала:

— Я сама собиралась сбежать отсюда при первом удобном случае.

Кейн молча схватил ее саквояж, задул лампу и потащил Гленну в темноту коридора.

— Постой! — воскликнула Гленна. — Где-то в доме должен быть охранник. Джадд приказал ему следить за мной.

— О Берте можешь не беспокоиться. Я все уже сделал.

— Ты… ты убил его?

— Зачем? — пожал плечами Кейн. — Перекупил. А что с прислугой? В доме есть кто-нибудь?

— Нет, слуги вернутся только утром. Ах, Кейн, спасибо, спасибо тебе.

— Потом, потом, любовь моя. Дай мне руку. Не хочу, чтобы ты свалилась с лестницы.

Кейн осторожно повел Гленну вниз по лестнице, к черному ходу, вывел на улицу и запер за собой дверь.

Он усадил Гленну на своего жеребца, сам вспрыгнул в седло, и только теперь она по-настоящему поверила, что вскоре позади останется все — и ее затворничество, и засыпанный снегом Денвер, и, самое главное, Джадд Мартин.

— Куда мы направляемся, Кейн? — спросила она.

— Ко мне, в «Палас». О том, что я вернулся, знает только портье. Но я сделаю так, что он навсегда забудет о том, что видел меня этой ночью.

— А если он меня узнает?

— Не бойся. Надвинь поглубже капюшон и опусти голову пониже. Он подумает, что я просто привел к себе на ночь шлюху.

Гленна покраснела. Слава богу, что Кейн не может сейчас видеть ее лица.

«В самом деле, чем я лучше какой-нибудь шлюхи? — подумала она. — Жената на одном, беременна от другого. Правда, мы с Кейном любим друг друга. А женой Джадда я стала против своей воли. Ах, если бы мы с Кейном могли обвенчаться! Тогда наш ребенок был бы законнорожденным».

— А что потом, Кейн? — спросила Гленна. — Я же не могу все время прятаться в твоем номере!

— Утром будет поезд на восток. Мы доберемся на нем до Сент-Луиса, а оттуда до Филадельфии. Я отвезу тебя домой, любимая. К себе домой.

Гленна представила себе встречу с семьей Кейна, и ей стало не по себе.

— Это невозможно, Кейн! Мы же с тобой не женаты! Что скажет на это твоя мать? Твой брат? Нет, нет, Кейн!

В этот момент они подъехали к «Паласу», и Кейн ничего не ответил Гленне, лишь сказал негромко:

— Опусти капюшон, Гленна.

Впрочем, эта предосторожность оказалась напрасной. Ночной портье крепко спал за своей конторкой, уронив голову на скрещенные руки. Кейн и Гленна неслышно проскользнули мимо него и в мгновение ока оказались наверху, на втором этаже. Когда за ними закрылась дверь, Кейн нежно обнял Гленну за плечи и сказал:

— Я был слепым глупцом, любимая. Прости меня, если можешь. Теперь я знаю все, и ты можешь больше не беспокоиться ни за себя, ни за нашего ребенка. А с Джаддом Мартином я еще разберусь, не сомневайся.