Взявшись за постановку «Тангейзера», Лист действительно предпринял беспрецедентное по смелости дело, учитывая слабый состав исполнителей и многочисленные трудности. То, что премьера 16 февраля не только состоялась (автор приехать не смог), но и прошла успешно, можно считать заслугой Листа, и только его. Он поистине совершил чудо!

Спустя десять дней Лист писал Вагнеру: «Мой милый, дорогой друг, я так многим обязан Вашему удивительному гению, пылающим, мощным страницам „Тангейзера“, что обращенные ко мне слова Вашей благодарности просто приводят меня в смущение. Ведь это мне следовало бы быть благодарным за большую честь и счастье — иметь возможность дирижировать Вашей оперой. Прошу Вас, отныне и навсегда считайте меня своим самым ревностным и самым преданным почитателем; будете ли Вы вдали или вблизи, Вы всегда можете рассчитывать на меня и располагать мною»[377].

Манифестом творческого союза Листа и Вагнера является ответ Вагнера на это письмо: «…не думаете ли Вы, что мы оба стоим на самом лучшем пути? Мне кажется, что если бы этот мир принадлежал нам, мы доставили бы человечеству много радости. Я надеюсь, что мы всегда будем находиться в согласии друг с другом. Те, кто не хочет идти с нами, пусть отстают; так скрепим же наш союз»[378].

В довершение Лист написал и послал Вагнеру статью «Тангейзер и состязания певцов в Вартбурге» (Tannhäuser und der Sängerkrieg auf Wartburg). Вагнер был растроган: «Что ты сделал? Ты хотел рассказать людям о моей опере, а вместо этого создал настоящий шедевр! Из твоей статьи, так же как из твоего дирижирования, родилась новая, исходящая из глубин твоей души, совершенно новая вещь»[379].

Вскоре представился случай не только помочь другу в творческом плане, но и напрямую спасти его. В мае 1849 года Вагнер принял участие в Дрезденском восстании, за что был объявлен государственным преступником. Мы не будем здесь разбирать, насколько правомочно считать Вагнера политическим революционером и в чем конкретно выражалось его участие в восстании[380]. Главное, что Вагнеру пришлось спешно бежать из Дрездена. 13 мая он приехал в Веймар к Листу. «Объяснить моему другу, что я на этот раз попал в Веймар не совсем обычным путем, не в качестве королевского капельмейстера, представлялось задачей довольно трудной. Я и сам в точности не знал, как относится ко мне официальное правосудие. Не знал, совершил ли я что-нибудь противозаконное или нет. Прийти к какому-нибудь определенному по этому поводу мнению я не мог»[381].

Автограф письма Листа Гаэтано Беллони от 14 мая 1849 года

Четырнадцатого мая Лист писал Гаэтано Беллони: «Дорогой Белл! Рихард Вагнер (дрезденский капельмейстер) находится здесь со вчерашнего дня. Вот уж он — удивительный гений, гений, которому, со всей очевидностью, суждено проложить новый и славный путь в искусстве. Последние события в Дрездене заставили его принять судьбоносные планы, в осуществлении которых я желаю помочь ему, приложив все мои силы»[382].

Шестнадцатого мая в Дрездене был отдан, а спустя три дня официально обнародован приказ об аресте Вагнера. 22 мая, в день рождения Вагнера, в Веймар приехала его жена Вильгельмина (Минна) Планер (Planer, 1809–1866) — убедить мужа бежать из Германии, чтобы не подвергнуться аресту. Вагнеру необходимо было как можно скорее покинуть пределы Германии. Уже вечером 23 мая он спешно отправился в Йену, а оттуда перебрался в Цюрих — с помощью Листа, доставшего ему паспорт на имя профессора Видмана[383] и приславшего деньги на аренду квартиры. Лист мог вздохнуть свободно: друг был спасен!

Из Цюриха Вагнер имел возможность спокойно перемещаться по Европе, лишь путь в Германию был ему заказан. Лист остался на родине Вагнера его своеобразным душеприказчиком — тот доверил другу самое дорогое — судьбу своих произведений.

Минна за мужем в изгнание не последовала. Вскоре он получил письмо: жена сообщала, что считает их дальнейшую совместную жизнь невозможной, обвиняла в том, что он «бессовестно разрушил до основания всё устроенное нами здание» и пренебрег положением в обществе, которое ему уже больше никогда не удастся занять, и в довершение предрекала, что отныне вряд ли какая-нибудь другая женщина захочет связать с ним судьбу.

Вагнеру часто ставят в вину «развратный образ жизни», упуская из виду, что его брак с Минной, юридически продолжавшийся 30 лет, до ее смерти в 1866 году, фактически распался значительно раньше. Минна и Вагнер слишком различались характерами, чтобы понимать друг друга, без чего счастливая семейная жизнь невозможна. Вагнер, безусловно, был тяжелым человеком, во многом авторитарным и эгоистичным. Но инициатива разрывов — а их было несколько — всегда исходила от Минны, супруг же старался сглаживать острые углы, раскаивался в своих поступках и очень часто первым делал шаги к примирению.

Между тем и личная жизнь Листа всё никак не налаживалась. На посланное Каролиной Витгенштейн Николаю I прошение о разводе пришел отказ. Великая герцогиня Мария Павловна внушала влюбленным, что не нужно терять надежду, и обещала походатайствовать за них перед братом.

Тем временем Лист решился открыто переехать из гостиницы «Эрбпринц» в Альтенбург к Каролине. Теперь он особенно сильно желал оседлой спокойной жизни, наполненной творчеством. Примерно в это время Лист создал, пожалуй, свой самый поэтичный и возвышенный цикл из шести небольших пьес, пронизанных тихой романтической грустью, — «Утешения» (Consolation) по одноименному циклу стихов Шарля Огюстена де Сент-Бёва (de Sainte-Beuve; 1804–1869). Интересно, что четвертая пьеса, Quasi adagio, написана на мелодию великой герцогини Марии Павловны.

Всё лето шли приготовления к торжествам по случаю столетия со дня рождения Гёте, образ которого олицетворял былую славу Веймара как культурной столицы Германии. Тогда же в Веймар приехал Йозеф Иоахим[384] и занял место концертмейстера веймарского придворного театра.