Знамя есть объективация воинского духа группы.

Знамя есть знак силы.

Знамя есть предметное проявление сущности войска.

Нет сил, как хочется закончить этот полет высокого штиля цитатой: «Знамя есть священная херугва, которая… которой…»

Священность знамени – это только предлог, повод, условность, закон, чтоб хранить и крепить единство войска. Драться с врагом все равно надо, бежать все равно не надо, и вот сбережение знамени – это как красная черта на шкале: дальше пойдет развал, взрыв, разрушение системы. Сбережение знамени – это индикаторная черта воинской группы: еще боевая система – или уже неуправляемая толпа.

23. Спаять группу в систему так, чтобы каждый ценой своей жизни спасал каждого – практически невозможно. Хотя, конечно, «сам погибай, а товарища выручай», но товарищ ничем не лучше меня, особенно если это незнакомый товарищ. Всех героями не сделаешь, хотя стремление есть. Однако связь каждого с каждым в трехтысячном полку – громоздкая и невозможная связь. Полк собран по взводам-ротам-батальонам-службам. Но – все три тысячи человек – в равной степени обязаны беречь знамя. Это как спутанный ком прутьев собрать в ровную метлу и перетянуть поверху проволокой. Вот знамя – это закрутка концов той проволоки.

–

Итоги под чертой.

Идеальная ценность – это реальная ценность более высокого уровня.

Когда человек умирает за идеальную ценность – он умирает за реальные ценности надличностного уровня, то есть системные ценности.

Смерть за родину в дальнем походе – это часть защиты родного очага, и только если все будут защищать всё, это возможно. Смерть за истину – это положить жизнь на то, чтобы твоя группа правильнее ориентировалась в жизни и тем самым успешнее выжила. Смерть за веру – это за то, чтоб твоя группа была системой, сильной в своем единстве взглядов и не растворенной в группе врага.

Формулировать эти комплексы чувств и цепи мыслей весьма сложно. Рыба не должна думать, как она плавает. Сидя на берегу, за нее думаем мы.

Люди в своих культурно-цивилизационных действиях руководствуются неосознанным социальным инстинктом в его многочисленных и разнообразных формах и проявлениях. Эти формы и проявления социального инстинкта мы и пытаемся осознать и сформулировать.

Символ – это максимально нагруженный знак. Потребность в символе – это потребность в закодировании огромного объема информации. Смысл символа – это перенос на него и концентрация на нем массы информации. Оперирование с символом – страшно упрощает, усиливает, рационализирует оперирование с предметным объектом конечных действий. Внушить личному составу священность знамени – в тысячи раз проще и доходчивее лекций о родине, дисбате и смысле жизни.

Смысл символа – в эмоциональной нагрузке, превышающей информационно-фактологическую настолько, что факт-информация лишь обозначена, а эмоция полностью доминирует. Символ взывает к чувству и действию напрямую – ясно и эффективно!

Стремление к символу отвечает потребности человека в максимальных ощущениях и максимальных действиях. Это его психофизическая сущность.

Стремление к символу отвечает потребности человека в структуризации социума. Это его социальная сущность.

…Внешне абсурдная борьба за тряпку на палке – это экстремальное проявление социального инстинкта в борьбе за социальный знак. Это условное (знаковое, символическое) оформление инстинкта межгрупповой борьбы.

Структурирование социума, повышение энергетичности социума, совершенствование координации социума, большее информационное наполнение социума, рост операционной мощности социума, – основные и объективные функции символа. То есть:

Символ есть естественный и закономерный элемент в эволюции социума, коррелирующий с ростом энергопреобразования социума.

Мы говорили о символе в основном как знаке групповой самоидентификации. «Умираю за символ группы» – это все равно что «умираю за группу – сильную, единую и неделимую, достойную и непобедимую, тем я горд и силен, а на вас всех плевал». Духовная накачка – это тоже фактор победы.

…Герб, гимн и прочая торжественная символика – точно то же самое, вид сбоку.

В любом обществе два процента людей психически неадекватных. Независимо от эпохи, социальных условий, материального развития и политического строя. Хоть тресни.

Психам всегда жилось не очень. И семью завести трудно, трудно самому прокормиться, не говоря уж потомство на ноги поставить. Вымирали психи.

И тем не менее – появлялись снова! Рождались от обычных нормальных родителей – дети с психическими отклонениями. Те же два процента!

А возьмем товарищей гомосексуалистов. Рождаются они, естественно, от нормально ориентированных родителей: от мамы и папы. А тянутся к своему полу! Потомства, естественно, не дают (если только не переступят через свои наклонности ради продления рода). Их сколько, врожденных? Около трех процентов. Ну, два – два с половиной. (Если потом оказывается больше – это милые друзья склонили, растлили и приохотили, Гомосексуализм благоприобретенный мы учитывать не будем, в местах заключения он вообще процветает, так это не от хорошей жизни.)

Гомосексуалисты природе явно не нужны. В размножение, в эволюцию, в передачу генов они не идут. С эволюционной точки зрения – это брак, отходы производства. А почему за миллион лет – еще не отбраковали?! Почему снова появляются, да в той же пропорции?..

А теперь поговорим о конформистах и нонконформистах. Большинство – оно всегда имеет общее мнение; одни и те же оценки, взгляды, ценности, шкалу стремлений. Без этого и существование социума невозможно. Большинство – оно идеологически организовано и ориентировано. А меньшинство – это со своим поперечным мнением и странными взглядами. Раздражают, мешают.

Существуют врожденные бунтари, врожденные политические оппозиционеры. Каков бы ни был политический уклад – они всегда будут против основ, им всегда будет не стрижено, а брито.

И наконец. Что бы ни делал человек самое лучшее. Как бы он ни отдавал людям себя без остатка. Был мудр и свят. – Все равно найдутся те, кто распнут святого. Найдутся недовольные и несогласные. Найдутся удивительные уроды, которые своим извращенным умом откопают несуществующие злые умыслы, искаженным взглядом отметят ошибки, и с истеричным упорством потребуют обличения и наказания.

Самая плохая книга найдет своего читателя. Самая хорошая книга найдет своего критика. Каждый плюгавец встретит свою поганочку.

Кроме зависти и злобы, подсидок и интриг в отношениях людских – есть искреннее неприятие всего лучшего и искреннее превозношение всего худшего у некоторого процента населения.

Я хочу сказать. Что. Повинуясь всеобщему закону структуризации:

Социум стремится повысить свою сложность на всех уровнях и по любым поводам разнообразными методами. А в частности – стремится дифференцировать единообразие склонностей, типов психики, моделей поведения, оценок информации, – хотя бы разводя их на две группы.