«Фабиан», – обращается она к нему, и самец дрожит и приседает.

Перед тем как прийти сюда, Порция побывала во внешних лабораториях, чтобы проверить ход исполнения Божественных планов, и осталась им недовольна.

История взаимодействия Посланника с Ее избранными – это история воплощения некого плана. Как только языковая преграда была преодолена (а она все еще преодолевается от сообщения к сообщению), Бог не тратя времени заявила о Своем месте в космосе. В тот момент среди ученых возникли споры, однако что скептики могли противопоставить голосу со звезд, обещающему им немыслимо великолепную вселенную? С фактом существования Бога не поспоришь.

Порция прекрасно понимает, что Храму было выгодно встать на сторону Бога. Она знает, что первое воззвание к Богу было сделано вопреки Храмовым постановлениям того времени. Теперь же она гадает, что может случиться, если Храм Большого Гнезда еще раз восстанет против Бога.

К сожалению, самый очевидный ответ таков: Бог просто будет одаривать своими посланиями другие храмы, а не Большое Гнездо. Единая религия привела к конкуренции и расколу среди гнезд. В течение всей своей долгой истории они работали совместно: родственные узлы на охватывающем мир континууме. Теперь божественное внимание стало ресурсом, из-за которого им приходится соперничать. Конечно, Большое Гнездо стоит первым в списке любимцев Бога: у города есть собственный узел частот, с помощью которого он может присваивать значительную часть послания. Паломникам из других гнезд приходится умолять поделиться с ними словом о том, чего желает Бог.

Однако те, кто входит в ближний круг Храма, с беспокойством осознают, что распространяемое этим паломникам послание – всего лишь догадки. Высказывания Бога одновременно конкретны и туманны.

Порция проинспектировала результаты усилий лабораторий высокой степени риска, расположенных за городом. Они вынесены подальше из-за необходимости противопожарной полосы. Бог обожает ту же силу, что горит внутри радио. Тамошние муравьи выплавили громадные отрезки меди, которые несут биение этой прирученной молнии точно так же, как паутина переносит обычную речь. Вот только молнию не так просто приручить. Часто одной искры достаточно, чтобы породить пожар.

Ученые Храма пытаются создать сеть молний в соответствии с планами Бога, но это ничего не дает – только иногда уничтожает своих создателей. Порция опасается, что где-то есть сообщество, которое подошло к осуществлению Божественного намерения ближе, чем Большое Гнездо.

Божественную работу не следует поручать самцам, но Фабиан особенный. В течение последних нескольких лет Порция стала удивительно много полагаться на его способности. Он – химический архитектор непревзойденного таланта.

Ограничивающий фактор всегда один и тот же: муравьи медлительны. Научные достижения каждого паучьего гнезда основаны на возможности приучить муравьиные колонии выполнять необходимые операции: производство, конструирование, анализ. Хотя каждое следующее поколение становится более умелым, раздвигая границы органической технологии, для каждого нового задания требуется новая колония или же изменение уже устоявшегося поведения существующей колонии. Такие пауки, как Фабиан, создают химические тексты, которые формируют для муравьиной колонии цель и сложную цепочку инстинктов, позволяющих выполнять данное задание. Хотя, по правде говоря, нет никого, кто был бы равен Фабиану, который добивается большего более изящно и быстрее, чем все остальные.

Фабиан имеет все, о чем только может мечтать самец, – и все же он несчастлив. Порция считает его странным: самца, чья ценность сделала его настолько решительным, что порой ей кажется, будто она имеет дело с самкой-соперницей.

Перед тем как Порция отправилась линять, он намекал, что находится на пороге огромного достижения, однако по прошествии месяца не заговаривал об этом ни с кем из ее подчиненных. Она гадает, не придержал ли он все лично для нее. У нее с Фабианом сложные взаимоотношения. Он один раз танцевал для нее, и она приняла подношение его генетического материала, чтобы, соединив со своим собственным, одарить потомство их объединенным гением. С тех пор он познал очень многое – и не передал это по наследству. На самом деле ей следовало бы дождаться его обращения, но теперь, когда она здесь, тема возникла сама по себе.

«Я не готов, – отвечает он небрежно. – Узнать надо еще многое».

«Твое важное открытие», – подсказывает она.

Фабиан – гений с неустойчивым характером. Он требует бережного обращения, каким обычно самцов не балуют.

«Позже. Оно не готово». В ее присутствии он беспокойный, дерганый. Ее рецепторы говорят, что он готов к спариванию, так что препятствием служит его разум.

«Давай сделаем это сейчас, – предлагает она. – Или, может, просто выделим твои новые Понимания? Хотя мне не хотелось бы, чтобы с тобой что-то случилось, несчастные случаи бывают».

Она не намеревалась угрожать, но самцы всегда опасаются самок. На секунду он застывает неподвижно – только педипальпы беспокойно дергаются в той неосознанной мольбе о пощаде, которая уходит в то далекое прошлое, когда их вид еще не обрел язык.

«Озрик мертв, – сообщает он ей то, чего она не ожидала. Она не опознает это имя, так что он добавляет: – Он был одним из моих помощников. Убит после совокупления».

«Скажи, кто это сделал, и я вынесу ей выговор. Твои самцы слишком ценны, чтобы так их потреблять».

Порция искренне недовольна. В Большом Гнезде сохраняется узкий кружок ультраконсерваторов, считающих, что у самцов не может быть никаких особых качеств, которые не являлись бы простым отражением окружающих их самок, но такая твердолобая позиция начала вымирать со времен мора, когда из-за простого уменьшения численности самцы стали брать на себя всевозможные роли, прежде отводившиеся только представительницам сильного пола. Другие города-государства, например Семь Деревьев, пошли еще дальше, в связи с гораздо большим ущербом от мора. Большое Гнездо, создавшее лечение, объединило культурное доминирование с меньшей социальной гибкостью.

«Усовершенствованная архитектура рудодобычи завершена, – рассеянно выстукивает Фабиан. – Ты понимаешь, что меня самого могут убить в любой из дней?»

Порция каменеет.

«Кто осмелится навлечь на себя мое недовольство?»

«Не знаю, но это вполне может случиться. Если убийство даже самой низкой из самок – это повод для расследования и наказания, как если бы кто-то повредил общественную площадь города или высказался против храма. Если убьют меня, то единственное преступление содеявшей – это то, что она вызвала твое неудовольствие».

«А я буду очень недовольна, поэтому такого не произойдет. Можешь не бояться», – терпеливо объясняет Порция.

Мысленно она отмечает: «Самцы бывают такие нервные!»

Однако Фабиан кажется странно спокойным.

«Я знаю, что этого не случится, пока я остаюсь у тебя в фаворе. Но меня тревожит, что это вообще возможно, что такое дозволено. Знаешь, сколько самцов каждый месяц убивают в Большом Гнезде?»