— Джеймс?

— Ум-мм? —пробормотал он в ответ, продолжая целовать ее.

— Мы не будемсожалеть о том, что сделали?

Подняв голову,он посмотрел ей в глаза. Его лицо было совершенно серьезным.

— Кэролайн, яникогда не пожалею об этом, — сказал он. — Но если ты хочешь остановиться...

— Нет, — увереннопроизнесла она, покачав головой.

Джеймсулыбнулся, широко и радостно. Его безупречно белые зубы сверкали так ярко,словно лучи солнца, пробившиеся сквозь толщу густых облаков.

— Ух-х! —радостно воскликнул он и, схватив ее на руки, бросил на кровать.

Кэролайнзасмеялась. От возбуждения у нее кружилась голова, а щеки покрылись яркимрумянцем. Он тоже смеялся. Раньше она и предположить не могла, что можносмеяться, занимаясь любовью. Теперь же ей казалось, что по-другому и быть неможет.

Не теряя большени минуты, они принялись раздевать друг друга. Время для отдыха прошло. Онивдруг поняли, что занимаются очень серьезным и важным делом. Нетерпение,напряжение, спешка, страстное желание — все смешалось воедино. Кэролайн сняла сДжеймса ботинки, а он в это время пытался расшнуровать ее корсет.

— Не понимаю,зачем ты это на себя надеваешь, — проворчал он.

— А зачем тыносишь нижнее белье? — ответила Кэролайн, усмехнувшись.

Однако,расстегнув пуговицы на его до неприличия узких брюках, она увидела, что на немне было нижнего белья.

Заметив ееудивление, Джеймс расхохотался и снял брюки. Когда Кэролайн увидела егомускулистое тело, ей было уже не до смеха. Она никогда не видела Трамбаллаполностью обнаженным. Он всегда приходил к ней либо в темноте, либо в длиннойночной рубашке. Если бы она предложила ему заняться любовью посреди бела дня,он бы посчитал это вопиющим безобразием, извращением и нарушением естественногопорядка вещей. И вот Джеймс Феррингтон при свете дня лежит обнаженным на еекровати. Какой же он красивый, сильный, мужественный...

— В этой комнатемы с тобой одни или здесь есть еще кто-то?

Удивившись еговопросу, Кэролайн оглядела свою спальню. Нет, кроме них сюда никто не входил.

— Ты сейчасдумаешь о своем муже? — осторожно спросил Джеймс.

От удивления оналишилась дара речи. «Господи, да он может читать мои мысли», — подумалаКэролайн.

— Наверное, тыочень сильно его любила, — серьезно сказал он.

Любила ли онакогда-нибудь Трамбалла? Какое-то время он ей очень нравился. Кэролайн толькосейчас осознала, что она тогда не имела ни малейшего понятия о том, что такоелюбовь.

— Нет, — сказалона.

Джеймснахмурился.

— Тогда почемуон сейчас здесь? — спросил он.

— Его здесь нет,— заверила она.

— Все эти годыты носила траур. Ты хранила память о нем.

Кэролайнпокачала головой.

— Нет, я простоне хотела ничего забывать.

— Что ты имеешьв виду?

Потянув Кэролайнза руку, Джеймс уложил ее на кровать рядом с собой и крепко обнял. Его объятиябыли для нее защитой и надежным укрытием.

«Второй раз заэту неделю я рассказываю о своей семейной жизни», — подумала Кэролайн. Сейчасей было гораздо легче вспоминать о своем ужасном прошлом, чем тогда, когда онарассказывала об этом Минерве. На самом деле, если поведать кому-нибудь особытиях давно минувших дней, воспоминания будут не такими мучительными. ТеперьКэролайн вспоминала о Трамбалле без гнева, который все эти годы сжигал ее душу.

Она рассказалаДжеймсу о том, как была пленницей в собственном доме, об обидах и унижениях,которые ей пришлось терпеть, и о том, как был зверски убит ее пес Вегс.

— Разве ты небыла хозяйкой в своем доме?

— Нет, свекровьникогда бы не уступила мне эту роль, и мой муж поддерживал ее, считая, чтохозяйкой должна быть именно она. Я чувствовала себя совершенно бесполезной.Если бы я умерла, никто бы даже не обратил на это внимания...

Она замолчала,не в силах продолжать, и, перекатившись на свою половину, посмотрела ему влицо.

— Я не хочуэтого забывать.

— Я не Трамбалл.

— Знаю. Теперьуже знаю.

Джеймс неответил ей. Обняв Кэролайн, он крепко прижал ее к себе, успокаивая, выражая ейсвою любовь. Это было так чудесно, что она не смогла удержаться и расплакалась.

Кэролайнмедленно села и, застенчиво потупившись, спустила с плеч бретели. Сорочкамедленно соскользнула вниз, обнажив ее грудь, бедра и ноги. Теперь Кэролайн также, как Джеймс, была совершенно голой.

— Ты прекрасна,— сказал он. И это были не пустые слова. Она видела, с каким восхищением онсмотрел на нее, слегка приоткрыв рот.

— Ты тоже, —ответила Кэролайн и засмеялась. Раньше, до того как она познакомилась с ним,она бы никогда не рискнула произнести такие слова.

Она смело иуверенно гладила его тело. Так, как это делает женщина, которая знает, чтомужчина любит ее, что она может доверять ему. Джеймс лежал на спине, откинувшисьна подушки, а она изучала его тело, наслаждалась теплотой и мягкостью его кожи.Он шептал ей нежные слова, подбадривая ее. Наклонившись, Кэролайн поцеловалаего. Она целовала его так, как он целовал ее, изучая его тело, вдыхая егоаромат. Сначала она прикоснулась губами к маленькой ямочке в самом низу шеи,потом поцеловала сосок, а после этого покрыла поцелуями нежную кожу навнутренней стороне его бедра. Затем, отбросив всяческий стыд, она прикоснуласьгубами к его возбужденному органу.

— О Кэролайн! — едваслышно воскликнул Джеймс, и его тело задрожало от возбуждения.

Заключив ее вобъятия, он крепко прижал ее к себе и поцеловал, вложив в этот поцелуй всю своюстрасть и силу своей души. Кэролайн почувствовала его желание. Однако кромежелания она ощутила еще кое-что. Этим поцелуем Джеймс заявлял свои права нанее. Это была священная клятва, и значила она гораздо больше, чем слова. ТеперьКэролайн принадлежит ему, и он открыто заявлял об этом.

Уложив ее наспину, он придавил ее своим мощным телом и медленно вошел в нее. Он не сводил снее золотисто-зеленых глаз до тех пор, пока полностью не погрузился в ее лоно.Несколько долгих минут они лежали неподвижно, наслаждаясь своим счастьем.Наконец Джеймс сказал тихим хриплым голосом:

— Теперь мы стобой одно целое.

Магия этих словзаворожила Кэролайн.

— Да, — ответилаона, и это слово прозвучало как священный обет.

Она прижалась кДжеймсу еще крепче, заставив его еще глубже войти в нее.

Кэролайносознала, что первый раз в жизни испытывает наслаждение от мужских ласк. Ставженой Трамбалла, она поняла, что в интимных отношениях нет ничего приятного. Современем супружеские отношения стали для нее просто обязанностью.