Борн прищурился и ответил ей без преувеличения:

— Это имя ангела.

Пенелопа наклонила голову, задумавшись.

— Я никогда о нем не слышала.

— И не могла.

— Это падший ангел?

— Да, она была падшим ангелом. — Он помялся, не желая рассказывать ей эту историю, но все же продолжил: — Люцифер обманул ее, заманил, и она пала с небес.

— Как обманул?

Он посмотрел ей в глаза.

— Она его полюбила.

Глаза Пенелопы широко распахнулись.

— А он ее любил?

— Так, как умел.

Она покачала головой:

— Но как он сумел ее заманить?

— Он не назвал ей своего имени.

Молчание.

— Никаких имен.

— На этой стороне — нет.

— А что происходит на этой стороне?

Пенелопа прижалась спиной к бильярдному столу, схватившись за бортики.

— Ничего такого, о чем тебе следует думать.

Она улыбнулась:

— Ты не сможешь скрыть это от меня, Майкл. Теперь я член клуба.

Вот этого он точно не хотел. Не хотел, чтобы она соприкасалась с этим миром. Майкл медленно двинулся к ней, не в силах удержаться.

— Ты не должна в нем состоять.

— А если я хочу?

Он подошел совсем близко. Так близко, что достаточно протянуть руку и можно к ней прикоснуться, провести пальцем по бледной гладкой щеке. Но стоило ему поднять руку, она попятилась, повернулась и провела рукой в перчатке по зеленому сукну.

«Не прикасайся ко мне».

Слова сами всплыли в памяти, и он резко остановился.

— Майкл? — Ее голос вырвал его из грез. — Что здесь происходит?

Он посмотрел в ее голубые глаза.

— Это дамская сторона клуба.

— Но на той стороне тоже есть женщины.

— Они не леди. Те женщины приходят с мужчинами... или уходят с ними.

— Ты хочешь сказать, они их любовницы? — Она нащупала белый бильярдный шар и начала катать его между ладонями. Он застыл, словно загипнотизированный тем, как двигается ее рука — ловит и отпускает, катает и замирает.

— А на этой стороне?

Она стояла прямо напротив него, но их разделяло шесть футов дерева и фетра.

— На этой стороне леди.

Ее глаза округлились.

— Настоящие леди?

Он не сдержался и заговорил сухим тоном:

— Не знаю, насколько они заслуживают такого определения, но да. В основном у них у всех есть титулы.

— И сколько их?

Это ее заворожило, и Майкл не мог винить ее за это. Мысль о том, что дамы аристократического происхождения имеют прямой доступ к пороку и греху, и в самом деле была скандальной.

— Не очень много. Может, сотня.

— Сто человек? — Пенелопа уперлась ладонями в стол и подалась вперед. Его взгляд мгновенно приковался к ее груди, быстро вздымающейся и опускающейся под вырезом платья. Длинные белые шелковые ленты так и просили, чтобы их развязали. — Но как это остается тайной?

Он улыбнулся:

— Я уже говорил тебе, любовь моя, мы умеем хранить секреты.

Она помотала головой. На лице было написано восхищение.

— Поразительно. И они приходят сюда играть в азартные игры?

— Помимо всего прочего.

— Чего прочего?

— Того же, чем занимаются мужчины. Играют, смотрят боксерские матчи, неумеренно выпивают, неумеренно едят...

— И встречаются тут со своими любовниками?

Вопрос ему не понравился, но он знал, что должен ответить. Может быть, это ее отпугнет.

— Иногда.

— Как захватывающе!

— Не вздумай даже вообразить себе этого!

— Насчет любовника?

— Насчет всего. Ты не будешь ходить в «Падший ангел», Пенелопа. Он не для таких женщин, как ты.

И уж точно никаких любовников. При мысли о том, что другой мужчина прикоснется к ней, у Майкла даже руки зачесались, так захотелось кого-нибудь ударить.

Она долго молча смотрела на него, потом стала неторопливо огибать стол, двигаясь в его сторону.

— Ты все время это говоришь. Такие женщины, как я. Что это значит?

Существовало много вариантов ответа — женщины целомудренные. Женщины с безупречным поведением, безупречным происхождением, безупречным воспитанием и безупречной жизнью. Женщины, которые сами по себе совершенство.

— Я не хочу, чтобы ты соприкасалась с этой жизнью.

— Почему? Это и твоя жизнь.

— Это совсем другое. Она не для тебя.

Пенелопа остановилась у ближайшего угла, и в ее глазах он увидел боль. Понял, что его слова ее задели. Но еще он знал, что для них обоих будет лучше, если она так и останется обиженной. И будет держаться подальше от этого места.

— Что со мной не так? — прошептала она.

Его глаза расширились. Думай он хоть год, все равно не догадался бы, что она может сказать подобное. Воспринять его запрет приходить в «Падший ангел» так, словно это у нее есть какие-то отклонения? Даже в голову бы не пришло!

Господи, с ней-то как раз все в порядке! Она безупречна. Слишком безукоризненна для всего этого.

Слишком безукоризненна для него.

— Пенелопа. — Она шагнул к ней и остановился, желая сказать то, что нужно. Не ошибиться. Он всегда знал, что сказать, любой женщине по всей Британии, но, кажется, никогда не знает, что говорить жене.

Она отпустила шар, тот покатился через стол, ударился о другой, и тот покатился в противоположном направлении. Когда оба шара остановились, Пенелопа обернулась на него. Ее голубые глаза подозрительно блестели.

— А если бы я не была Пенелопой, Майкл? Если бы тут сейчас действовали ваши правила? Если бы и вправду не было никаких имен?

— Если бы тут и вправду не было имен, ты бы оказалась в серьезной опасности.

— Какой именно?

Той самой, которая всегда заканчивается падением еще одного ангела.

— Это не имеет значения. Имена есть. Ты моя жена.

Ее губы искривились в усмешке.

— Разве не иронично, что вон там, за этой дверью, сотня жен самых могущественных мужчин Англии берут то, что хотят, с тем, с кем хотят, а тут, в комнате, я не могу убедить своего мужа показать мне, что там такого интересного. Моего мужа, владельца этого клуба! Который его обожает. Почему не поделиться этим со мной?