— Ну… гм… может, Фрэнк и Фрэнки что-нибудь придумают? А теперь прошу меня извинить, я собирался кое-что показать Лине…

И, подхватив Лину под руку, он почти бегом бросился на галерею второго этажа — подальше от мадам Рено и остатков ее сегодняшнего ополчения.

— Прямо как муравьи, — бормотал он на ходу. — Не успеешь оглянуться — расползаются повсюду.

— О ком ты?

— О людях. Они везде. Разве что… может быть, спрячемся в бальной зале?

— Что, уже жалеешь, что ввязался в эту историю?

— Не то чтобы жалею, но подумываю после этой свадьбы взять отпуск и сбежать на атолл Мауи. А еще я начал восхищаться женщинами.

— Правда? — Она бросила взгляд вниз: разбросанные в беспорядке инструменты, доски, брезент, и среди всего этого хаоса — мать и дочь сосредоточенно обсуждают тюль и кружева. — С чего бы это?

— Вот посмотри на себя. Ты сейчас кипишь от ярости и при этом мило улыбаешься и поддерживаешь беседу о рододендронах. — Он осторожно заглянул в бальную залу и испустил вздох облегчения. — Все чисто. Так вот, когда у мужика все внутри кипит, пар обычно вырывается наружу. А женщина… — Он перешагнул через порог. — Ну как тебе?

Свет люстры отражался в начищенном до блеска полу, бросал золотистый отсвет на бледно-розовые стены.

— Как здесь просторно!

— Свободное место нам не помешает: мадам Рено собирается пригласить не меньше сотни гостей. А в обычные дни можно использовать вот эту ширму и превращать залу в две гостиные. Теперь посмотри сюда…

Он пересек залу, открыл одну створку резных деревянных дверей.

— Как тебе эта резьба? Ручная работа! Этим дверям больше ста лет. А теперь внимательно посмотри на потолок — видишь? Узор медальонов на потолке повторяет резьбу! Это Тибальд постарался — руки у него просто золотые!

Хоть после разговора с бабушкой у Лины и вправду кипело все внутри, при виде неподдельной радости и гордости Деклана она ощутила, что злость ее рассеивается.

— Ты действительно влюблен в этот дом. Не всякий мужчина так на женщину смотрит, как ты на эту дверь.

— Неужто на дверь я смотрю нежнее, чем на тебя?

— Деклан, на тебя невозможно сердиться! Но объясни мне, почему не сердишься ты? После того, что она натворила, ты должен быть чертовски зол!

— Я и есть чертовски зол. И при следующей нашей встрече Лилибет непременно в этом убедится.

— Но ты не пошел в полицию?!

— Подумал и решил не ходить. Да, может быть, удалось бы вернуть какую-то часть денег, но ценой стыда и позора для мисс Одетты.

— Она и так стыдится.

— Знаю. Так зачем взваливать на нее лишний груз? Все, что мне было дорого, ко мне вернулось.

— Господи, Деклан, она влезла к тебе в дом, рылась в твоих вещах! Украла твои деньги! — гневно выкрикнула Лина.

Он вздернул бровь:

— Что такое? Пар все-таки рвется наружу?

— Черт побери, Деклан! Она вломилась в твой дом. Это совсем не то, что украсть у меня или у бабули… Много она взяла?

— Пару тысяч.

Лицо ее затвердело.

— Я выпишу тебе чек.

— Ты прекрасно знаешь, что я его порву. Оставь, Лина. Можно считать, я дешево отделался. Живя в глуши, не стоит уходить надолго и оставлять дверь незапертой, особенно если держишь дома наличность и ценные вещи.

— Если б ты запер дверь, она бы влезла в окно.

— Да, в самом деле. Пожалуй, стоит завести собаку. Или двух. В большом загородном доме обязательно должна быть пара собак. Пожалуй, после свадьбы зайду в собачий приют. Хочешь со мной?

Лина изумленно покачала головой:

— Эта чертова наркоманка стащила у тебя две тысячи долларов — держу пари, на самом деле там было больше, а ты говоришь: что ж, хороший повод завести собаку?

— Ну, как говорится, лучше уж смеяться, чем плакать. Кстати, серьезно приглашаю тебя сходить вместе. Ведь мои собаки очень скоро станут и твоими.

— Деклан, прекрати!

Он удовлетворенно ухмыльнулся.

— Как насчет пары щенков-дворняжек? Отточим на них свои педагогические навыки, прежде чем заводить детей!

Против собственной воли Лина улыбнулась в ответ.

— Сам заводи дворняжек и нянчись с ними, когда они начнут грызть твой антиквариат и писать на ковры!

— Ну, может, Руфус их научит хорошим манерам. А ты, я смотрю, носишь мои сережки, — заметил он, приобняв Лину, словно готовясь закружить ее в танце.

— Теперь они мои.

— Но ты их надеваешь и вспоминаешь обо мне.

— А потом смотрю на себя в зеркало и сразу забываю обо всем!

— Что ж, поищу другие способы напомнить о себе.

— Как насчет ожерелья? — Она провела пальцем по своей шее. — Или пары браслетов?

— А как ты относишься к пирсингу? Я, честно говоря, подумывал о колечке в нос!

Лина рассмеялась и прижалась к нему щека к щеке. Вместе они закружились под неслышимую музыку вальса, ту самую, что напевал Деклан при ней бессчетное множество раз, что и сейчас звучала у нее в голове. Сейчас от него исходил запах работяги — запах пота и пыли — и едва уловимый аромат мыла, напоминающий об утреннем душе. Щека слегка кололась — видно, сегодня Деклан забыл побриться.

«Если бы остановить мгновение! — думала Лина. — Кружиться с ним в вальсе вечно — на сверкающем полу, в сиянии сотен свечей, в мягком свете предзакатного солнца, в аромате цветов, под прекрасную и печальную музыку, властно звучащую в сердце…»

— Не знаю, как быть, — прошептала она. — Того, что я чувствую к тебе, я не испытывала никогда и ни с кем. Да и не хотела этого. Что мне делать со своим глупым сердцем?

— Отдай мне, — ответил он, уткнувшись лицом в ее пушистые волосы. — Я о нем позабочусь.

Только тут она сообразила, что выдала себя, произнеся заветную мысль вслух! Лина хотела отстраниться, но Деклан привлек ее к себе еще теснее, прижал еще крепче, так, что она едва могла вдохнуть.

У нее кружилась голова. Музыка в голове звучала все громче — стала почти оглушительной. Неведомо откуда плыл одуряюще-сладкий аромат лилий.

— Слышишь? — Руки его, лежащие на ее плечах, дрогнули. — Скрипки…

— Не могу… — Голос его звучал словно издалека, лицо растекалось перед глазами — казалось, на него наплывает какое-то другое лицо. — Голова кружится.

— Давай присядем. — Все еще сжимая ее в объятиях, он опустился вместе с ней на пол. — Ты слышала музыку? Ты тоже это почувствовала?

— Подожди. Подожди! — Лина несколько раз глубоко вдохнула, стараясь успокоиться. Да нет, что за чепуха! Комната пуста. Ни свечей, ни цветущих лилий. Ни музыки. Но ведь она все это видела, слышала, ощущала! — Вот уж не думала, что галлюцинации заразны!