В Звездном городке мне, с одной стороны, было комфортно, поскольку все было уже знакомо, но, с другой стороны, я испытывал немного странные чувства. Сборы, перелет, московский аэропорт Домодедово, в котором нас встречал улыбающийся Ефим, мой давний друг, работающий водителем, — все это я раньше проходил много раз, но сейчас, когда я знал, что все это уже может никогда не повториться, ощущения стали другими. После того как Ефим высадил нас возле коттеджа, принадлежащего НАСА, который служил мне многие годы скромным и комфортабельным вторым домом, я почувствовал… свободу. Долгое время я не принадлежал сам себе и не распоряжался своим собственным расписанием. Многие годы я не был себе хозяином. Теперь здесь не было ни докторов, ни семьи, ни инструкторов, только приятное эгоистичное чувство ответственности за себя самого. Мы с Томом оба отметили это декадентское чувство, а потом с радостью расстались. Я прогулялся вокруг пруда, почитал книгу, без спешки проверил электронную почту. Все это было… приятно.

Ефим рассказал мне, что Роман купил новую машину, так что я уже был подготовлен, когда на следующее утро Роман приехал на золотом кабриолете BMW. Очевидно, это была награда, которую он обещал сам себе по возвращении из экспедиции. И я отлично могу понять земное удовольствие, которое он получал от этой машины: у меня самого было два кабриолета — старый Thunderbird и Mustang, поновее. Мы с Романом ухмыльнулись друг другу — двое мужчин среднего возраста, не стесняющиеся своей предсказуемости.

Технический разбор экспедиции на брифинге, в котором мы участвовали в тот день, был довольно простым и поверхностным, поскольку Роман уже отчитался перед Роскосмосом обо всех деталях полета. Эта поездка дала нам троим возможность поблагодарить старых друзей — инструкторов и тренеров, которые работали с нами многие годы, готовили нас к экспедиции, поднять тост в их честь, сделать несколько фотографий. Нас представили журналистам на пресс-конференции, проходившей на русском языке, после которой была фотосессия, где мы улыбались и жали друг другу руки. Журналистов было больше, чем обычно, потому что мероприятие проходило в знаменательный для космонавтики день. Мы отмечали 50-летний юбилей космического полета Валентины Терешковой, первой женщины-космонавта. Вместе с моим другом Алексеем Леоновым, первым человеком, который осуществил выход в открытый космос, она присоединилась к нашему экипажу, чтобы сделать фотографии перед памятником Юрию Гагарину. Я не вполне понимаю эту невероятную близость своих героев и моей скромной персоны и решил относиться к этому как к еще одному изумительному событию, которое нужно как следует отметить сейчас, а осмыслить потом.

Кульминацией нашего визита стала церемония награждения, проходившая в длинном, сильно натопленном зале, заполненном инструкторами, руководителями, управленцами из НАСА, местными чиновниками, молодежью и родственниками Романа. Один за другим люди подходили, чтобы поблагодарить наш экипаж, пожать руки и вручить подарки: памятные значки, часы, книги и необъятные букеты цветов. У каждого из нас троих был свой стол. Мы туда складывали подарки, и к концу мероприятия столы были завалены. Мы с Томом подарили наши цветы женщинам из администрации, а ценные подарки передали руководству НАСА для отправки в хранилище. Так же поступает со своими дорогими подарками президент (государственные служащие не имею права принимать дорогостоящие подарки, но нам позволили оставить несколько маленьких вещиц).

После того, как я со всеми попрощался и сел в автобус, у меня было сильное чувство, что я уже никогда не вернусь в Звездный городок. И вдруг я понял, что не хочу уезжать. Мне захотелось разыскать своих друзей и коллег, еще раз с ними обняться и вспомнить все, что мы вместе пережили. Я хотел сделать что-то такое, чтобы превратить свой отъезд в большое событие, каким он, собственно, для меня и был. Ведь заканчивалась еще одна глава моей жизни. Однако я просто тихо сидел в автобусе, впадая в меланхолию по мере того, как из виду исчезали знакомые лица и места. Я был благодарен им, Россия была ко мне добра.

Вернувшись на другую сторону океана, я уже чувствовал радость, возбуждение, праздничное настроение. Меня пригласил на встречу премьер-министр Канады. Мне была оказана честь командовать парадом на ежегодном празднике в Калгари. Город получил право на проведение этого праздника за свой Гераклов подвиг по наведению порядка после разрушительного наводнения. Праздничные мероприятия проводились в Хьюстоне и в Монреале, где находится штаб-квартира ККА. Я обменивался рукопожатиями, раздавал нескончаемые интервью и чувствовал себя сильнее с каждым днем. Я упаковал свои вещи в центре Джонсона, и мы переправили их из Хьюстона домой. Мы переехали обратно в Канаду как раз в разгар хвалебных и благодарственных публикаций в прессе. Видео «Space Oddity» открыло для меня, как музыканта, многие двери, и я выступал перед большими толпами слушателей на разных крупных мероприятиях. Я получал так много приглашений, что пришлось придумать шаблон письма с вежливым отказом от очередного предложения. Это было волнующе. Это было утомительно. И я знал, что все это ненадолго.

* * *

Кто был вице-президентом три срока назад? Какой фильм получил «Оскар» пять лет назад? Кто взял золотую медаль в скоростном спуске на последних Олимпийских играх? Когда-то я знал. Это были значительные события в свое время, но вскоре о них в основном поминали только их непосредственные участники.

С космической экспедицией происходит то же самое. Зенит славы приходится на старт и приземление, и слава эта скоротечна. Всеобщее внимание переключается, приходится переключаться и астронавтам. Если не получится, то есть опасность потерять веру в себя или жить в страхе, что в жизни больше не будет ничего столь же значимого.

Некоторые астронавты заканчивают жизнь в безвестности, но это скорее исключение. Больше пятисот человек получили возможность посмотреть на нашу планету со стороны, и для многих из них этот опыт поспособствовал выработке покорности и смирения. Мерцающий свет полярных сияний; великолепный блюз мелких рифов, разбросанных вокруг Багам; гигантская, зловещая пена, поднятая ураганом, — когда видишь весь мир, меняется твое видение мира. Испытываешь не только трепет, но и глубокое смирение. И конечно, становится понятно, насколько близоруким будет придавать слишком большое значение своим 53 годам жизни на планете. Я очень горжусь тем, что́ нашему экипажу удалось сделать на МКС, особенно результатами многочисленных экспериментов и тем, что Тому и Крису Кэссиди удалось успешно выполнить экстренный выход в открытый космос. Но нам повезет, если в летописях исследования космоса мы удостоимся хотя бы упоминания мелким шрифтом.

Я не хочу сказать, что в космической экспедиции я почувствовал, что занимаюсь не своим делом. Наоборот, в экспедиции я ощутил персональную ответственность за исполнение роли хорошего бортпроводника нашей планеты, призвание рассказать другим о том, что с ней происходит. Из космоса можно увидеть, как исчезают леса на Мадагаскаре, как красная земля, которая раньше скреплялась растениями, теперь размывается океаном; можно увидеть, как береговая линия Аральского моря переместилась на десятки километров из-за отвода воды на нужды сельского хозяйства, и теперь то, что было когда-то морским дном, представляет собой унылую пустыню. Еще можно увидеть, что Земля — это устойчивое, саморегулируемое, поддерживающее жизнь место, у которого есть свои естественные проблемы, вроде выбрасывающих пепел вулканов. Но мы бесконечно ухудшаем положение, когда плохо исполняем функции земных бортпроводников. Нам нужно научиться видеть дальнюю перспективу состояния окружающей среды и постараться улучшать ситуацию, насколько можно.