Музыка наполняла зал. За окнами, прорвавшись сквозь тучи, сияло солнце. В зале стояли Уэнделл и повариха Мэй под руку с Гастингсом. В такт мелодии плавно покачивалась Роуз. Тут же находился помятый Адам, на его губах играла слабая улыбка.

С ними, конечно, был Стивен. Он был так красив, что у нее захватило дыхание. Высокий, гордый – настоящий идеал мужчины! С одним-единственным изъяном – шрамом в виде полумесяца под глазом.

– Ты пришла, Белл! – внимательно глядя на нее, выдохнул он.

Она вспомнила, что когда-то давным-давно произнесла те же самые слова, и на ее губах затрепетала улыбка:

– В твоем голосе звучит удивление?

Его лицо просветлело, и она поняла, что он тоже вспомнил, как и когда были сказаны эти слова.

– Я всегда бываю удивлен, когда ты выполняешь мои просьбы, – ответил он, повторяя когда-то сказанную ею фразу.

Волны музыки вздымались все выше и выше. Шагнув вперед, Стивен протянул руку:

– Надеюсь, ты не откажешься станцевать со мной тур вальса?

Его рокочущий голос раскатился по всему залу. Во тьме ее души вспыхнул свет, такой же яркий, как свет люстры. Белл знала, что это самый незабываемый момент в ее жизни, хотя и придавала ему меньшее значение, чем можно было ожидать.

– Я с удовольствием потанцую с тобой, – ответила она и, приняв его руку, величественной походкой королевы прошествовала в середину сверкающего зала, чтобы станцевать вальс, о котором так долго мечтала.

Десять лет спустя

– Папа! Папа! Мама опять что-то готовит.

В кабинет Стивена вбежал и тут же остановился девятилетний мальчик. Оторвавшись от разложенных на столе бумаг, Стивен откинулся на спинку кожаного кресла. Он и улыбался, и морщился:

– Ты в этом уверен, Тревор?

– Да, папа, – ответил мальчик, которого сопровождала большая дворняга. – Она вот-вот закончит.

Через несколько минут в комнату вплыла Белл. Ее непослушные кудри были сколоты сзади, на белом лице играл румянец. В изящных руках она держала большое блюдо с булочками.

– Вы только взгляните, что я испекла, – пропела она, и ее голубые глаза возбужденно заискрились.

Стивен с сыном посмотрели на блюдо.

– Булочки! – в голос воскликнули отец и сын, и на их удивительно похожие лица легла печать обреченности.

Даже пес, принюхавшись, завалился спиной на обюссонский ковер и задрал лапы. Белл, однако, ничего не заметила.

– Вот, принесла для своих любимых мужчин. – Тут она повернулась к дворняге, любимцу своего сына: – Я и о тебе подумала, Годфри. Выпекла несколько булочек в форме костей.

Годфри, фыркнув, выполз из кабинета. Стивен и его сын также мечтали спастись бегством.

– Куда это вы? – спросила Белл, улыбаясь краешками глаз. – Как только я вынимаю булочки из печи, оказывается, что у Роуз свидание в деловой части города, Уэнделл вспоминает, что должен приготовить к вечеру твой костюм, а Мэй и Гастингс исчезают без единого слова.

– Я съем твои булочки, мама.

Обернувшись к двери, Белл увидела свою дочурку с густыми кудрявыми каштановыми волосами и невероятно голубыми глазами.

– Я знала, что ты не откажешься от них, моя сладость. Но сперва покажи папе и брату, что ты испекла сама.

– Смотри, папа. – Шестилетняя Элис Сент-Джеймс протянула тарелку с булочками.

– Что это, радость моя? – спросил он, разводя руки, чтобы принять ее в свои объятия.

– Это булочки. Такие же, как у мамы. Тревор и Стивен обменялись мрачными взглядами.

– Точь-в-точь такие же? – спросил Тревор. Белл, рассмеявшись, обняла дочку:

– Нет. У Элис булочки вполне съедобные. Стивен, Тревор и даже Элис широко открыли глаза.

– Не смотрите на меня так, – со смешком сказала Белл. – Конечно же, я знаю, что моя выпечка невкусная. Вы думаете, я не замечаю, что их иногда едят только Адам и Том?

Стивен поморщился:

– Это потому, что у моего брата железный желудок, а Том ни за что не посмеет оскорбить тебя, единственную свою ревностную защитницу.

Белл ласково улыбнулась:

– Ну кто-то же должен защищать его! – И вдруг ее осенило: – Я отнесу все это в комнату Адама.

– И я тоже хочу пойти, тоже хочу пойти! – весело запрыгала Элис. Принесенные ею булочки раскатились по ковру.

Откуда-то, как из-под земли, появился Годфри и, несколько раз лязгнув пастью, сожрал все булочки.

– Боже мой, Годфри! – запричитала Белл. – Да ты же у нас заболеешь от обжорства! Тревор, выведи Годфри, – обратилась она к сыну.

Схватив пса за ошейник, Тревор потащил того наружу, тогда как Элис подталкивала его сзади.

Криво усмехнувшись, Стивен покачал головой:

– А ведь когда мы с тобой встретились, я был уверен, что моя жизнь в полном порядке. Именно такова, какой и должна быть.

– О чем ты сейчас думаешь? – спросила Белл, после ухода детей поворачиваясь к мужу.

Он притянул ее к себе и запечатлел у нее на лбу горячий поцелуй.

– Я думаю, что только теперь, когда по дому вприпрыжку носятся дети с этим паршивым псом, а главное, когда ты все время рядом, моя жизнь действительно в полном порядке, такая, какой должна быть.

– Но ведь я так и не научилась прилично готовить, я не могу выбрать себе по-настоящему модное платье и даже ради спасения своей жизни не скажу ничего благопристойного?.. – бросила Белл с вызовом, к которому примешивалась озабоченность.

Насмешливая улыбка исчезла с лица Стивена, и он серьезно сказал:

– Именно поэтому я так люблю тебя, Белл. Люблю больше жизни! Навсегда, как и ты меня.