Они как раз допивали по второй кружке горячего шоколада, когда зазвонил телефон. Билли и Сойер обменялись взглядами.

— Сними трубку, — взволнованно попросила Билли. Кто может звонить в мастерскую в четверть шестого утра?

— Конечно, я не сплю. Да и кто сейчас спит? — радостно сказала Сойер в телефонную трубку. — Буду через две минуты. Дедушка. Он меня ждет, — бросила она через плечо. Билли улыбнулась, и голубая молния, застегивая на ходу парку, вылетела на улицу.

* * *

У двери в комнату дедушки Сойер облизнула пересохшие губы, пощипала щеки и нетерпеливо пригладила длинные волосы. Сейчас, подумала она. Сделала глубокий вдох, скрестила пальцы и тихо постучала.

— Входи. Ты сказала две минуты, а получилось…

— Три. Я потеряла в снегу обувь, когда поднималась на пригорок. — Сойер вытащила ногу из сапога, чтобы показать промокший носок.

Мосс кивнул.

— Не позволяй даже мелочам становиться у тебя на пути. Сними носки и садись к обогревателю.

Сойер повиновалась. Она жадно осматривала комнату, в которую так долго ей запрещалось входить. Она любила эту комнату, обожала каждый чертеж, каждый клочок бумаги, каждый карандаш.

— Можно посмотреть? — Мосс кивнул.

Он пристально смотрел на Сойер, переходившую от одной стены к другой, пока наконец она не остановилась перед чертежной доской.

— Он готов? — с благоговением спросила она.

— Почти.

— Когда?

— Некоторые обстоятельства не позволяют мне работать так быстро, как хотелось бы. Теперь я порой работаю день и ночь. Не знаю точно.

— Есть крайний срок?

— Зависит только от меня, — с кривой усмешкой ответил Мосс.

— Что я могу сделать?

— Я еще не знаю. Посидим, поговорим.

В полдень Тэд спустился на первый этаж и тихо повернул ручку двери кабинета Мосса. Он улыбнулся. Мосс откинулся в глубоком кресле, а Сойер сидит у его ног — один сапог сброшен, другой надет. Мосс и Сойер погружены в беседу. Тэд осторожно прикрыл дверь и оделся, чтобы выйти из дома. Билли захочет знать обо всем. Нужно немедленно ей рассказать.

— Об этом я и молилась так долго, — улыбаясь, сказала Билли. — Но проблема остается. — Она показала Тэду список, который накануне составила вместе с Сойер. — Сегодня утром Сойер должна была привезти елку, установить ее и украсить.

Тэд взял список.

— Хорошо, почему бы нам обоим не позаботиться об этом? — спросил он. — Мы могли бы пойти срубить елку, притащить ее в дом и украсить.

— О Тэд, это чудесно!.. Хочешь, возьмем санки? В конюшне где-то хранятся сани. Сет держал их там на случай метели. Наверное, они заржавели, но можно смазать как следует, и они будут скользить. Как ты считаешь?

— Думаю, это отличная мысль. Конюшня, говоришь? — Билли кивнула. — Прихвачу пилу, веревку и пойду к конюшне, там и встретимся. Оденься потеплее. Похоже, снова пойдет снег.

Было что-то праздничное, обнадеживающее в том, чтобы выбрать и спилить рождественскую ель. Билли радовалась скольжению саней, влекомых лошадью. Она прижалась к Тэду под теплой полостью, чувствуя тепло его тела и ощущая его силу. Дорогой Тэд. Что бы она делала в жизни без него — ее единственного мужчины, который всегда так поддерживал ее? Он так нужен ей. Особенно сейчас, когда она так растеряна, так… беспомощна.

— Как тебе это дерево? — спросил Тэд. — Голубая ель. Высотой будет футов восемь.

— Ты мужчина, с тобой пила. Потолок в Санбридже двенадцать футов высотой. У этой ели прекрасные формы, — заметила Билли, выбираясь из саней.

— Я обвяжу ель веревкой посередине, а когда скажу тянуть, ты потянешь. Постой, дай-ка я привяжу этот конец веревки к саням, так будет легче. Ты сможешь это сделать?

— Конечно, — обиделась Билли. — Много лет я помогала спиливать рождественские ели. В таком деле я не новичок. Это вы, янки, не всегда на высоте.

— Я тебе это припомню. Теперь держи крепко. Начинаю пилить.

Совершенно неожиданно для себя в ту минуту, когда громадное дерево упало, Билли рухнула в снег рядом с елью и разразилась слезами. Тэд растерянно стоял рядом, в то время как рыдания сотрясали тело Билли. Потом опустился на колени и прижал ее к груди.

— Давай, поплачь, Билли. Надо выплакаться.

— О Тэд, что мне делать? Не знаю, как все это понять. Если я настояла на разводе с Моссом, то не должна была… не должна была бы…

— Нет, должна. Ты здесь главное действующее лицо, и оба мы знаем это.

— Я в растерянности. Я начала приводить свою жизнь в порядок, а Моссу я была не нужна. Проходил месяц за месяцем, а мы не виделись и не разговаривали друг с другом. Когда я думаю об этом, мне становится не по себе — все эти годы, Тэд! Боже мой, столько лет.

Тэд гладил ее по волосам и слушал. Он чувствовал себя совершенно выдохшимся и беспомощным.

— Все эти годы ты оказывался рядом, когда я нуждалась в тебе, — сказала Билли, тихо плача. — Никогда не воспользовался моим положением. Никогда ничего не требовал. И как ты терпел меня все эти годы?

— Не знаю. Знаю только, что мои чувства остались прежними. Они выдержали и в будущем не изменятся… Все-таки кажется бессердечным говорить о любви теперь, когда Мосс… хочу сказать, я чувствую себя предателем.

— Я хочу, чтобы ты понял мои обязательства по отношению к Моссу.

— Чш-ш-ш. — Тэд приложил палец к ее губам. — Мне ничего не надо объяснять. В этом нет необходимости… Тебе кто-нибудь говорил, что ты ужасно выглядишь, когда плачешь?

— Припоминаю, что ты мне сказал это однажды. Извини, что я так сорвалась. Я рада, что это случилось здесь, подальше от дома. Смешно, правда?.. Я могу допустить, что ты меня видишь такой, но не хотела бы, чтобы кто-то другой увидел меня слабой и уязвимой.

— Не знаю, имеет ли это значение для нашей жизни, но я как-то прочел, что Фрейд всю жизнь мучился из-за значения слова «любовь». Когда он умирал, кто-то спросил у него о его определении любви, и он ответил: «Любовь — это когда один человек позволяет другому увидеть свою уязвимость». Думаю, я согласен с таким утверждением.

Билли улыбнулась сквозь слезы.

— Ты всегда умеешь находить нужные слова. Когда-нибудь я скажу тебе, правильно оно или нет.

— Если ты наплакалась, давай отвезем елку домой, — предложил Тэд. — Все должно пройти хорошо.

* * *

Это было особое Рождество. Мосс закрыл дверь своего кабинета и присоединился к ним в большой гостиной, где стояла великолепная сверкающая ель. Он всячески пытался проникнуться праздничным настроением. Тэд смотрел, как друг переводил глаза с Билли на Сойер и опять на Билли. В конце концов, эти две женщины, которыми он пренебрегал, пошатнули его убеждения, пришли на помощь, чтобы он смог осуществить мечту своей жизни. Какая ирония в таком итоге. Пожимая Моссу руку после рождественских праздников, Тэд знал, что больше не увидит друга. В последний момент Мосс обнял его, обеими руками прижал к себе.