– Я жив, – медленно произнес вице-директор, шепелявость почти не слышалась. – Все примерно так и обстоит: один человек, граната. Ведем переговоры. Возможно…

Тут я шлепнул свободной ладонью по клавише селектора: поболтали, и хватит.

– Ну что, вернемся к нашим баранам? Точнее, к нашему миллиону? А если уж совсем точно, то к моему миллиону.

За время недолгих селекторных переговоров Стережной успел обмозговать ситуацию. И выдвинул встречное предложение:

– Я не держу под столом чемоданчик с миллионом в мелких купюрах. Но в сейфе лежат деньги, рубли и валюта, общим счетом около ста пятидесяти тысяч евро. Вы их забираете, и можете пытаться уйти. Судя по вашей репутации и по опыту нашего знакомства, шансы есть. Именно сейчас, пока в деле участвуют лишь наши охранники. Очень скоро здесь соберется спецназ со всего Питера, да еще из Москвы пришлют самых лучших.

– Сто пятьдесят тысяч… – повторил я медленно, словно раздумывал. – Бедновато живете. У графа Монте-Кристо всегда лежал в бумажнике миллион, на всякий случай, как он говаривал. Правда, не в мелких купюрах, а в чеках на предъявителя… Короче говоря: я бы взял сто пятьдесят тысяч, но мне нужен миллион. Однако не настаиваю на купюрах, нет наличности, – сделайте банковский перевод. Немедленно и прямо отсюда.

Может, мне показалось, но, по-моему, в глазах Стережного блеснула искорка. Дело смещалось с твердой почвы силовых акций в трясину финансовых махинаций, а уж там господин вице-директор, безусловно, считал себя куда более сильным игроком.

– Платежное поручение на такую сумму банк не примет с одной лишь моей подписью, – сказал он. – Необходимо согласие как минимум трех членов совета директоров.

– Верю! Эти глаза не лгут! – торжественно объявил я. – Да и черт с ними, со счетами «Интерспейса». Наверняка у вас есть свой секретный счетик, совету директоров неизвестный. Для мелких приватных дел: взорвать «Хеопс», например. Рептильные фонды, так сказать. Вот эту кубышку мы и поскребем.

Стережной не то всерьез задумался, не то талантливо изобразил раздумья.

– Куда вы собираетесь сделать перевод?

– «Кредит Лионе», Санкт-Петербургский филиал.

И вот тут уже мне не показалось, в вице-директорском взоре засветилось торжество и тут же погасло. Всё понятно: перед ним сидит лох, только и умеющий скакать под пулями и крушить челюсти, – но ничего не смыслящий в солидных мужских делах.

Законопослушный «Кредит Лионе» вместо какого-нибудь «Банка-под-пальмой» на Каймановых островах! Если задействовать все рычаги влияния, то уже сегодня в банк заявятся судебные приставы и арестуют мой счет.

– Как вы собираетесь уходить? – спросил Стережной.

– А это мой маленький секрет. Прогуляемся вместе на крышу, там и увидите. После чего мы распрощаемся, и будем жить долго и счастливо. Каждый сам по себе, естественно. Не скупитесь – разве не сто́ит долгая счастливая жизнь миллиона?

– Стоит, стоит… – сказал Стережной машинально. – Но я должен сделать один звонок. С «рептильным фондом», как вы его назвали, механика проще, но и здесь я не решаю единолично.

– Звоните. Но название банка-получателя не упоминать, даже намеком.

Позвонил он не со смарта, и не с одного из стационарных телефонов, украшавших обширный стол, – вытащил откуда-то из тумбы стола трубку, лишенную каких-либо устройств, позволяющих набирать номер. Нажал единственную имевшуюся на корпусе кнопку и через пару минут заговорил, не здороваясь и не называя собеседника по имени:

– Прибыл клиент из Египта… Да нет, из Е-гип-та! Да… Сам, лично… Требует оплату, причем в двойном размере…

Блефом разговор по загадочной трубке не был. Я слышал, как собеседник отвечает Стережному, но слова разобрать не мог.

После слов вице-директора о двойном размере повисла очень долгая пауза. Минута тянулась за минутой, ответа не было.

Я пододвинул руку с гранатой поближе к Стережному. Он изобразил виноватое лицо, пожал плечами: делаю, что могу, дескать. Кровотечение из носа прекратилось, но липкие, пропитанные кровью сосульки усов придавали вице-директору весьма своеобразный вид.

Наконец в трубке вновь прорезался голос далекого собеседника.

– Да… – сказал Стережной. – Хорошо… Свяжусь немедленно…

Дал отбой и сказал уже мне:

– Все в порядке, можно приступать.

– Ну так приступайте, – кивнул я на вице-директорский ноутбук и достал из кармана бумажку с банковскими реквизитами.

Тянулся третий час ожидания, и Стрельцов всё чаще сомневался: может быть, всё впустую? Может быть, сложившаяся сегодня ночью версия – пустышка, выстрел в никуда?

Но зачем тогда его здесь маринуют? Сделали бы удивленное лицо и отправили восвояси…

– Кофе, господин Стрельцов? – спросил мужчина в штатском, сидевший напротив. По нему можно было проверять хронометр – точно такая же фраза прозвучала ровно час назад, минута в минуту.

– Нет, спасибо, – откликнулся Стрельцов.

Хотя на самом деле кофе хотелось зверски, поспать в минувшие сутки не довелось… Мужчина не стал настаивать, нажал кнопку, – и вскоре перед ним стояла крохотная дымящаяся чашечка.

Наверное, стоило попробовать заручиться поддержкой генерала Барсева… Маловероятно, что он поддержал бы стрельцовскую авантюру, но вдруг… Теперь уже поздно – смарт у Стрельцова вежливо, но непреклонно изъяли.

Еще час, максимум полтора проволочки, – и все потеряет смысл. Ультракаиновая блокада прекратит свое действие, и его, Стрельцова, скрутит в бараний рог… Прямо здесь, в комнате ожидания.

Едва он осознал эту неприятную истину, мужчина в штатском встал.

– Пойдемте, – последовал приглашающий жест в сторону двери.

«Крохотный наушник или имплатат?» – с вялым любопытством подумал Стрельцов.

– Сейчас вам необходимо пройти личный досмотр, – сказал мужчина после того, как они прошагали недлинным коридором. – Извините, но такие у нас правила.

Стрельцов пожал плечами: правила так правила.

Под досмотром здесь понимали тщательнейший обыск. Первым делом Стрельцов лишился содержимого карманов – изъяли все, до последней мелочи, даже какую-то скомканную квитанцию, завалившуюся за подкладку еще в Баренцбурге.

– ЭНТ-имплантатов не носите? – поинтересовался мужчина.

– Не ношу.

– Тогда пройдите вот здесь. Неторопливо, пожалуйста, не то процедуру придется повторить.

Он не торопился, но все-таки процедуру повторили, и пришлось снова пройти небольшим пластиковым туннелем – воздух там попахивал озоном и раздавалось неприятное гудение. Результатом хождений стало короткое совещание и изъятие пуговицы с левого обшлага – аккуратно срезали и пообещали вернуть на обратном пути, а к нам с несанкционированной звукозаписывающей аппаратурой нельзя, такие уж правила…