Францина спросила:

– Тебя мучает что-то еще, кроме тоски?

– Голова.

– Это давление. Сядь, я помассирую тебе шею.

Пальцы у нее были прохладные и сильные. Пока мать массировала ей шею, Гиацинта подумала: «Францина раздражала меня, говорила глупости. Я любила бабушку больше, чем ее, она знала об этом, но проявляла терпение. Я была высокомерной и слишком незрелой для своего возраста. Только мать предвидела, что произойдет у меня с Джеральдом».

«Попробуй воспользоваться законным способом. Ты знаешь, что с тобой случится. Уголовное преступление второй степени».

Слезы покатились по щекам Гиацинты.

– Господи, да что же это такое? – воскликнула Францина. – Я не могу этого больше выносить! Слышишь? Не могу!

Гиацинта закрыла глаза и шепотом сказала:

– Не смотри на меня. Просто слушай.

Была почти полночь, а они все сидели. Францина, смертельно бледная, уставилась в стену.

– Теперь я чувствую себя лучше, а вот ты хуже, – заметила Гиацинта.

– Да. Я чувствовала бы себя лучше, если бы знала, что делать, но ничего не могу придумать.

– Потому что выхода нет.

– Ты не могла сказать об этом Уиллу, – пробормотала Францина. – Никто не согласился бы принять на себя такую ответственность. Никто, кроме Арни. Ты понимаешь, что он исключительный?

– Конечно. Я всегда говорю, что бесконечно благодарна ему.

– Он хочет большего, чем благодарность.

– Я знаю и об этом.

– У него есть шанс?

Гиацинта печально улыбнулась.

– Ты хочешь видеть дочь хорошо и надежно устроенной. Это вполне естественно.

– Значит, ты все еще думаешь о Уилле?

«Думаю? Вспоминаю. Мечтаю. На днях в лифте я слышала его голос и не решилась обернуться, пока не поняла, что это не он. Всякий раз, когда звонит телефон, у меня дрожит рука, хоть я и уверена, что это не Уилл».

– Мне очень жаль, Гиацинта. Тебе нужен покой.

– Мне нужен сон. Сейчас я хочу спать.

К добру ли или не к добру, но, рассказав все Францине, Гиацинта почувствовала безмерную усталость.

За завтраком на террасе отеля Гиацинта оглядела семью и увидела новое выражение на их лицах. Несколько солнечных дней во Флориде, проведенных ими вместе, стали для них лекарством.

Она напряженно ждала февраля. Дни тянулись бесконечно медленно. Дети тоже с нетерпением ожидали встречи с ней. Они очень тянулись к матери и постоянно спрашивали, когда же она возьмет их к себе.

Однако сейчас все было хорошо. Эмма восхищалась браслетом Францины. Джерри беседовал о бейсболе с Арни, который приехал позавтракать с ними.

«Счастье – это всего лишь атмосфера, обусловленная направлением мыслей», – подумала Гиацинта. Трава блестит; небо голубое; фрукты на подносе свежие; смех детей – серебристый. Взгляд матери сказал Гиацинте, что один такой день стоит поездки в Лондон, от которой Францина отказалась ради визита к внукам.

Оставалось всего два дня до возобновления школьных занятий и до того момента, когда необходимость готовить весенний показ мод заставит Гиацинту вновь вернуться к работе. Но не стоит думать об этом. Нужно сосредоточиться на том, что происходит сейчас. Она начала брать уроки верховой езды, чем привела в восторг детей. Они играли в мяч на пляже, ловили рыбу, плавали в бассейне – словом, не теряли ни минуты.

– Что ты будешь делать во второй половине дня? – спросил Джерри. – Поедешь с нами кататься?

Гиацинта собиралась ответить утвердительно, но тут заговорил Арни:

– Я хотел бы попросить тебя об одной маленькой услуге, Гиа. Может, сегодня, когда все отправятся на конюшни, ты уделишь мне пару часов и составишь компанию в поисках недвижимости?

– Но я ничего не смыслю в недвижимости.

– Ты раньше не видела эту сторону штата. Тебе будет весьма интересно. Там нет ни пляжей, ни туристов.

Очевидно, за этим у Арни крылись какие-то иные планы. Францина с радостным изумлением посмотрела на него.

– Я тоже хочу пойти! – воскликнула Эмма.

– Не сегодня, дорогая. В другой раз, – сказал Арни.

Его мягкий, отеческий тон, а также то, что девочка подчинилась ему, поразило Гиацинту. Арни вел себя как отец. Очень жаль, что у него нет детей.

– Сейчас я поднимусь наверх, захвачу шляпу и солнечные очки и отправлюсь с тобой, – сказала Гиацинта.

Для тех, кто привык к загруженным коммерческим магистралям или к величественным пальмам на фоне океана, ландшафт казался неузнаваемым. Вокруг расстилались плоские поля, поросшие сахарным тростником. Вокруг не было ни одного деревца. Стояла духота, так как бриз не долетал сюда.

Арни объяснил:

– Такие поля тянутся на много миль. Это одна из крупнейших тростниковых плантаций в стране. Уверен, что ты этого не знала.

Увидев павильон безалкогольных напитков, Арни остановил машину.

– Взять кока-колы?

– Да, спасибо.

Они стояли под деревцем, почти не дававшим тени, и молча пили кока-колу.

– Сомневаюсь, что ты ищешь здесь недвижимость, Арни.

– Верно. Я просто хотел выбраться с тобой куда-нибудь, где никого нет. – Он смотрел на черное полотно дороги. – Я все время ждал того момента, когда ты созреешь. Я надеялся, что мне не придется ждать долго. Ну что, Гиа? Мы ведь не вечны. – Арни взял ее за руки. – Выходи за меня замуж, Гиа. Я полюбил тебя с того мгновения, как увидел впервые.

Она растерялась, видя его глаза, блестящие от волнения.

– Ты будешь в безопасности, будешь любима. Я передам свою часть практики Джеральду в обмен на подписанные тобой бумаги. Он согласится. Это стоит целого состояния.

– Тебе придется отдать ему практику, Арни? Но какой в этом смысл?

– Почему бы нет? Я хорошо обеспечен. У меня есть недвижимость и наличные. Я выйду в отставку и увезу тебя и детей в любую часть света. Ты только назови мне место.

– Я не… не ожидала…

– Ты ожидала, Гиа. Не играй со мной. Ты знала, что в скором времени я попрошу тебя об этом. Послушай, ну что может быть лучше? Эти несколько дней мы были все как одна семья – ты, дети и даже твоя мама. Спроси ее, что она думает обо мне, особенно теперь, когда знает всю историю. Да Францина, конечно же, скажет: «Иди за этого парня. Он умный, интересный, очень добр к твоим детям и без ума от тебя. Чего еще тебе нужно?»

Его слова обжигали ее. Он между тем продолжал: