— Вы пытаетесь спрятаться? Почему? Он спрашивает:

— Ты знаешь город?

— Да, прекрасно знаю.

— А границу?

— Тоже.

— Но здесь, для такого паренька, как ты, они стоят много.

Я кидаю деньги в огонь:

— Знаете, мне деньги не так уж нужны. У меня здесь есть все необходимое.

Мы смотрим, как горят деньги. Я говорю:

— Вы не можете перейти границу, не рискуя жизнью.

Мужчина говорит:

— Знаю. Я говорю:

— Знайте также, что я могу на вас немедленно донести. Напротив дома есть база пограничников, с которыми я сотрудничаю. Я наводчик.

Мужчина сильно бледнеет и говорит:

— Наводчик? В твоем возрасте?

— Возраст тут ни при чем. Я донес на нескольких человек, которые хотели перейти границу. Все, что происходит в лесу, я знаю и докладываю об этом.

— Но зачем?

— Потому что мне иногда посылают провокаторов, чтобы посмотреть, донесу я на них или нет. До сих пор я вынужден был на них доносить, провокаторы они или не провокаторы.

— Почему до сих пор?

— Потому что завтра я перейду границу вместе с вами. Я тоже хочу отсюда уехать.

На следующий день, незадолго до полудня, мы переходим границу.

Мужчина идет впереди, и ему не везет. Около второго заграждения он подрывается на мине. Я иду за ним, поэтому мне нечего опасаться.

* * *

Я смотрю на пустую площадь до поздней ночи. Когда я наконец ложусь спать, мне снится сон.

Я спускаюсь к речке, там, на берегу, сидит мой брат, он удит рыбу удочкой. Я сажусь с ним рядом:

— Много наловил?

— Нет. Я ждал тебя.

Он встает, складывает удочку:

— Здесь давно уже нет рыбы. Даже больше нет воды.

Он берет камень, бросает его к другим камням на дне пересохшей реки.

Мы идем к городу. Я останавливаюсь перед домом с зелеными ставнями. Мой брат говорит:

— Да, это был наш дом. Ты его узнал? Я говорю:

— Я узнал его. Но он раньше был не здесь. Он был в другом городе.

Брат поправляет меня:

— В другой жизни. А теперь он здесь, и он пуст. Мы приходим на Главную Площадь.

Перед дверью книжного магазина, на лестнице, которая ведет в квартиру, сидят два мальчика.

Брат говорит:

— Это мои сыновья. Их мать уехала.

Мы входим в большую кухню. Брат готовит ужин. Дети едят молча, не поднимая глаз. Я говорю:

— Твои дети счастливы.

— Очень счастливы. Я уложу их спать. Когда он возвращается, то говорит:

— Пойдем ко мне в комнату.

Мы входим в большую комнату, брат достает из-за книг в книжном шкафу спрятанную бутылку:

— Все, что осталось. В бочках пусто.

Мы пьем. Брат гладит красный бархат на столе:

— Видишь, ничего не изменилось. Я все сохранил. Даже эту жуткую скатерть. Завтра ты можешь переехать жить домой.

Я говорю:

— Мне не хочется. Я лучше поиграю с твоими детьми.

Брат говорит:

— Мои дети не играют.

— Что они делают?

— Они готовятся прожить жизнь. Я говорю:

— Я прожил жизнь и ничего не нашел. Брат говорит:

— Нечего там находить. Что ты искал?

— Тебя. Я вернулся из-за тебя. Брат смеется:

— Из-за меня? Ты же знаешь, я только сон. С этим нужно смириться. Нигде ничего нет.

Мне холодно, я встаю:

— Поздно, мне пора возвращаться.

— Возвращаться? Куда?

— В гостиницу.

— Какую гостиницу? Ты у себя дома. Я познакомлю тебя с нашими родителями.

— С родителями? Где они?

Брат показывает на коричневую дверь, ведущую в другую комнату.

— Здесь. Они спят.

— Вместе?

— Как всегда. Я говорю:

— Не нужно их будить. Брат говорит:

— Почему? Они будут счастливы увидеть тебя после стольких лет.

Я отступаю к двери:

— Я не хочу, не хочу их видеть. Брат хватает меня за руку:

— Ты не хочешь, ты не можешь. А я вижу их каждый день. Ты должен увидеть их хотя бы один-единственный раз!

Брат тащит меня к коричневой двери, свободной рукой я хватаю со стола тяжелую стеклянную пепельницу и бью ею брата по затылку.

Брат ударяется лбом о дверь, падает, вокруг его головы на полу кровь.

Я выхожу из дома, сажусь на скамейку. Огромная луна освещает пустую площадь.

Передо мной останавливается старик, он просит сигарету. Я даю ему сигарету и огня.

Он стоит передо мной, курит.

Через некоторое время он спрашивает:

— Так ты убил его? Я говорю:

— Да.

Старик говорит:

— Ты выполнил свой долг. Это хорошо. Немногие делают то, что надо.

Я говорю:

— Все потому, что он хотел открыть дверь.

— Ты правильно сделал. Хорошо, что ты ему помешал. Надо было тебе его убить. Так все встает на свои места, все как полагается.

Я говорю:

— Но его больше не будет. Неважно, что полагается, если его больше никогда не будет.

Старик говорит:

— Напротив. Отныне он будет рядом с тобой каждое мгновенье и где бы ты ни был.

Старик отходит, звонит в дверь маленького дома, входит внутрь.

Когда я просыпаюсь, площадь уже давно живет. Люди ходят по ней пешком и ездят на велосипедах. Машин очень мало. Лавочки открыты, книжный магазин тоже. В коридоре гостиницы работает пылесос.

Я открываю дверь, подзываю горничную:

— Вы не могли бы принести мне кофе?

Она оборачивается, это молодая женщина с очень черными волосами.

— Я не могу обслуживать жильцов, сударь, я только занимаюсь уборкой. Мы не обслуживаем номера. Есть ресторан и бар.

Я возвращаюсь в комнату, чищу зубы, принимаю душ, потом снова ложусь под одеяло. Мне холодно.

В дверь стучат, входит горничная, она ставит на ночной столик поднос:

— Вы заплатите за кофе в баре, когда захотите.

Она ложится рядом со мной на кровать, подставляет мне губы. Я отворачиваюсь: