– Д-доброго д-дня, тана ги Торра.

– Доброго дня, тан губернатор, – поклон бывшей танцовщицы по изяществу исполнения не оставлял лазейки даже самому пристрастному критику. – Я чрезвычайно удивлена, ой, простите, то есть рада увидеть вас здесь. Вы, конечно, прибыли, чтобы лично дать отпор коварному врагу?

– Что?!

– Мы прибыли, – выдвигаясь из-за губернатора, проскрипел брат Бартоломео, – дабы выяснить, что послужило причиной для объявления тревоги.

– О, нет ничего проще, – Интеко широко взмахнула шляпой, – Вот!

– Сейчас не время для шуток… тана!

Бартоломео гневно взглянул на стоящего в трех шагах Агероко, но клирик «Мстителя» ограничился тем, что воздел руки к солнцу.

– Какие шутки, святой брат, о чем вы? – удивился Раскона. – Возможно, ка-лейтенант ги Торра не была совсем уж конкретна в своем указании, но вообще-то ликтская эскадра – достаточно заметный… э-э, предмет.

– Что-о-о?!

Диего ужасно захотелось осведомиться, помнит ли ги Арана еще какие-нибудь слова.

– Насколько вижу я, – пришел на подмогу губернатору брат Бартоломео, – корабли перед нами вообще не подняли флагов?

– Одна из любимых шуток ликтов, – устало сказал Диего. – Их одиночные корабли любят прикрыться чужим стягом, но с эскадрой подобный фокус проделать сложнее, поэтому они просто не подняли ничего… пока. Но вы не волнуйтесь, святой брат, они поднимут его непосредственно перед залпом. Букву Кодекса они соблюдают строго.

– А с чего, – встрял в разговор ги Салазар, – вы, тан Раскона, вообще взяли, что это ликты?

Диего едва не впал в ступор. В худших своих ожиданиях он готов был услышать подобный вопрос от брата Бартоломео или губернатора. Но капитан «золотого» галеона?! Раскона даже попытался слабо улыбнуться, давая понять тану Ирио, что в полной мере оценил штуку – хотя прежде за ги Салазаром не замечалось проявлений юмора. Тан Ирио выглядел абсолютно серьезным и, вглядевшись в его багровое от напряжения лицо, Раскона осознал, что тан Ирио попросту отчаянно пытается не верить в реальность происходящего.

– Ба-а-а! – презрительно протянула Интеко. – Вы, значит, не видите? Рачья шкурка, что ж вы тогда за капитан?

– Великий Огонь! – в очередной раз побледневший тан Ирио схватился за эфес шпаги. – Клянусь честью, я…

Закончить фразу капитану «Герцога Ольмеды» не дал брат Бартоломео, сильно дернувший тана Ирио за рукав, а затем – когда тот замолк – принявшийся яростно нашептывать ему в левое ухо. Двумя секундами позже к этому занятию присоединился и секретарь, занявшийся правым ухом ги Салазара.

Тан Ирио внимательно слушал, хмурился, мрачнел и дергал себя за ус, а ставшая прямо напротив него Интеко многозначительно ухмылялась.

Затем Раскона понял, что голова тана Ирио – совершенно пустая. К этому выводу его подтолкнула следующая сцена: Нордсвинд вдруг прекратил шептать, развернул голову, пробыл в таком положении секунд пять, а затем согласно кивнул и, обойдя ги Салазара и губернатора, подсеменил к Диего. Что за приказ он получил от монаха, Раскона не услышал, а потому логично решил: голова тана Ирио служит отличным резонатором.

– Будьте любезны, тан капитан-командир, уймите свою… абордаж-мастера.

Раскона оглянулся на море – ликты уже начинали разворот – и все-таки не смог отказать себе в удовольствии.

– Я был бы рад сделать это, – прошептал он в ответ. – Но, по правде говоря, боюсь! Когда ка-лейтенант ги Торра в таком состоянии, даже «красные платки» не рискуют приближаться к ней прежде, чем она выпотрошит двух-трех, а лучше – четырех.

– Простите, что сделает? – пискнул секретарь.

– Выпотрошит, – повторил Диего. – Правда, шпагой это будет не просто, а видели бы вы, как она работает абордажным тесаком! Один удар поперек брюха еретика…

– К-кажется, меня зовет брат Бартоломео.

– Лучше не ходите, – дружески посоветовал Раскона. – Их трое, может и хватить, на тех же, кому посчастливится оказаться у нее за спиной, тана не всегда обращает внимание.

– В с-самом деле?

Диего кивнул, с трудом сдерживая смех. Верхняя часть Нордсвинда явно порывалась отозваться на призывные – и быстро переходящие в злобные – взгляды монаха, однако испуг надежно приклеил к скале подошвы секретарских туфель.

Эта борьба страха с ужасом, наверно, могла бы тянуться не одну минуту, но конец секретарским страданиям положила Интеко, отвернувшаяся от тана Ирио.

– Кыш!

Нордсвинд выполнил ее команду с таким усердием, что едва не свалился с обрыва.

– Я все слышала, – женщина подошла к маленькому тану вплотную, оказавшись при этом – Диего уже в который раз не мог понять, как ей это удается! – почти одного с ним роста.

– Ты опять рассказывал про меня всякие гадости.

– Они ведь и так тебя ненавидят, – прошептал он в ответ. – Пусть еще и боятся.

– А ты?

– А я? – эхом отозвался он.

– Тоже… боишься меня?

– Я – капитан! – просто сказал Диего Раскона. – И потом, Шарриэль… сейчас не время и не место.

– А у тебя все время не время и не место… капитан!

Он стоял и смотрел, как она идет вдоль обрыва – тонкая фигурка на краю пропасти. Двумя сотнями футов ниже кипела среди камней бешеная пена прибоя. Шаг в сторону, и платой за несколько мгновений наслаждения полетом будет удар – а потом только холод и тьма. Ибо, как сказал философ, счастье не должно быть долгим, в противном же случае оно перестает быть ценимо.

– Кхе-кхе-кхе… послушайте, тан Раскона, – недовольным тоном начал губернатор, но его тут же перебил тан Ирио, рявкнувший:

– Они поднимают флаги!

– Вот видите, – довольно улыбнулся Раскона. – Все как я говорил. Перед залпом они непременно должны были показать свое истинное лицо.

– Перед залпом… – озадаченно повторил брат Бартоломео.

– Можете считать это салютом в честь губернатора, – сказал Диего. – Хотя, – с задумчивым видом добавил он, – на правом линкоре поднят еще и вымпел граф-адмирала, следовательно, первыми салютовать должны мы.

– Салютовать?! – задохнулся губернатор. – Расстрелять! Сжечь! Утопить! Где комендант?! Почему молчат наши пушки?!

Диего и сам не заметил, когда ун-майор – во время разговора потихоньку отходивший все дальше – решил исчезнуть окончательно. Впрочем, даже находясь на стене форта – и за стеной – ги Сикейрос должен был отлично расслышать вопли губернатора. Однако над кладкой виднелись только жерла пушечных стволов, наконечники пик и сизые струйки дыма.

Рядом с бортом одного из линкоров появилось белое облачко. Несколько секунд спустя донесся и грохот выстрела, почти совпавший со звуком удара. Ядро – пристрелочное или выпущенное слишком нервным комендором – врезалось в скалу почти сотней футов ниже вершины, но и этого хватило, чтобы губернатор растерял остатки равновесия… в обоих смыслах.