Позвонив в службу доставки, Тиффани заказала завтрак на двоих.

– Когда ты наконец доберешься до этой девочки, ее останется только пожалеть, – заметила она.

После ее ухода Кросс почувствовал себя свободным. Столь сильная любовь – признак слабости, но утоленная похоть придала ему уверенности. В три часа утра он совершил последний обход казино.

В кофейне сидел Данте с троицей миловидных оживленных женщин. Хотя одной из них оказалась Лоретта Ланг – певичка, которой Кросс помог разорвать контракт, – он предпочел не узнать ее. Данте приглашающе помахал ему, но Кросс лишь отрицательно тряхнул головой. Поднявшись к себе в пентхауз, он принял две таблетки снотворного, но все равно видел во сне Афину.

Троицу за столиком Данте составляли знаменитые голливудские дамы – жены Суперзвезд и сами по себе мелкие звездочки. Они оказались среди гостей на приеме в честь Большого Тима не по приглашению, а проложив дорогу при помощи своих чар.

Самая старшая, Джулия Делири, состояла в супругах одного из знаменитейших киноактеров. У нее было двое детей, и семью частенько преподносили в журналах в качестве образчика исключительной четы, не имеющей проблем и упивающейся совместной жизнью.

Вторая, Джоан Уорд, по-прежнему оставалась привлекательной, хотя ей было уже под пятьдесят. Теперь она перешла на вторые, но все-таки ведущие роли – обычно в качестве интеллигентной женщины, страдающей матери обреченного ребенка или брошенной жены, чья трагедия неизбежно вела к новому, счастливому замужеству. Или пламенной поборницы за феминистскую точку зрения. Состояла в браке с главой студии, безропотно оплачивающим все ее счета, как бы велики те ни были, и требовавшим от нее лишь одного: чтобы она играла роль хозяйки во время затеваемых им многочисленных деловых приемов. У нее детей не было.

Третья звезда, Лоретта, ныне стала первой кандидаткой на ведущие роли во всех эксцентрических комедиях. Она тоже удачно вышла замуж – за Суперзвезду пустоголовых боевиков, из-за которых он мотался по заграницам изрядную часть года.

Все три дамы подружились, играя в одних и тех же фильмах, вместе выезжая за покупками на Родео-драйв и вместе трапезничая в зале “Поло” отеля “Беверли-Хиллз”, где они перемывали косточки своим мужьям и их кредитным картам. Что касается кредитных карт, тут жаловаться было не на что. Карточка – что-то вроде лопаты, чтобы загребать самородки в золотом руднике, а их счета мужья никогда не оспаривали.

Джулия жаловалась, что ее муж мало времени посвящает детям. Джоан, муж которой прославился как первооткрыватель новых звезд, сетовала на бездетность. Лоретта пеняла, что ее мужу следовало бы перейти на более серьезные роли. Но в один прекрасный день Лоретта с присущим ей оживлением заявила:

– Может, хватит вешать лапшу друг другу на уши? Все мы счастливо и весьма удачно вышли замуж за очень влиятельных мужиков. А неймется нам на самом деле оттого, что мужья ссылают нас на Родео-драйв, чтобы не чувствовать особых угрызений совести, трахая других женщин.

Все трое рассмеялись.

– Я люблю мужа, – подхватила Джулия, – но он уже месяц снимает кино на Таити. А я ведь знаю, что он не сидит на пляже, занимаясь рукоблудством. Но мне не хотелось месяц торчать на Таити, так что ему приходится дрючить или свою главную героиню, или какое-нибудь местное дарование.

– И он делал бы это даже в твоем присутствии, – подхватила Лоретта.

– И хотя у моего муженька спермы меньше, чем у несчастного муравья, – задумчиво проронила Джоан, – член у него как брандспойт. Почему так получается, что все открытые им звезды – женщины? Должно быть, он делает им кинопробы, измеряя, насколько глубоко может всадить.

Все уже малость захмелели: они верили, что вино не содержит калорий.

– Винить наших мужей не за что, – решительно заявила Лоретта. – Большинство красивых женщин мира им дают. У них просто нет выбора. Но нам-то с какой стати страдать? Наплевать на счета, давайте позабавимся.

С чего и пошли их священные ежемесячные всенощные девичники. Когда их мужья уезжали, а такое случалось частенько, – они отправлялись на поиск ночных приключений.

Поскольку большинство американцев узнало бы их с первого взгляда, им приходилось прибегать к маскировке. Это оказалось чрезвычайно легко. Изменить прическу и цвет волос помогает парик. При помощи макияжа несложно сделать губы толще или тоньше. Одевались они в стиле представительниц среднего класса. Им приходилось затушевывать свою красоту, что не играло ни малейшей роли, поскольку, как большинство актрис, они оставались невероятно очаровательными. А еще они наслаждались артистической игрой. Обожали слушать разнообразнейших мужчин, открывающих перед ними душу в надежде затащить их в постель – что зачастую удавалось. То было дыхание реальной жизни, где характеры еще не раскрыты, не скованы по рукам и ногам сценарием. Их поджидали восхитительные сюрпризы – искренние предложения руки и сердца; чистосердечные излияния душевных мук, потому что плакавшиеся считали, что больше никогда их не увидят; неподдельное восхищение перед ними, не вследствие их общественного положения, а благодаря их прирожденному обаянию. А еще они обожали лепить из себя новые личности; то компьютерных операторш в отпуске, то отдыхающих сиделок, стоматологов или социальных работниц. Чтобы вжиться в образ, даже читали литературу о своих новых профессиях. Порой притворялись секретаршами из конторы крупного лос-анджелесского адвоката от шоу-бизнеса и распространяли сплетни о собственных мужьях и коллегах-киноактерах. Они проводили время чудесно, но всякий раз выезжали куда-нибудь подальше; Лос-Анджелес чересчур опасен, тут можно напороться на знакомых, способных распознать их даже под гримом. Как выяснилось, в Сан-Франциско их поджидала та же опасность. Некоторые повесы распознавали их истинную суть с первого же взгляда. Так что любимым местом их похождений стал Лас-Вегас.

Данте подцепил их в клубном зале “Занаду”, где усталые игроки отдыхали, слушая оркестр, комиков и певицу. В начале своей карьеры Лоретта тоже выступала на этих подмостках. Дансинга тут никогда не было. Администрация отеля желала, чтобы клиенты возвращались к зеленому сукну, как только отдохнут.

Данте привлекла их жизнерадостность, их природное обаяние. Они же потянулись к нему, потому что видели, как бесшабашно он играет, растрачивая грандиозные суммы благодаря неограниченному кредиту. После выпивки новоиспеченный кавалер повлек их к колесу рулетки, выдав каждой по тысяче долларов черными фишками. Их очаровала его шапочка и непомерная любезность, расточаемая перед ним крупье и смотрителем зала. Равно как и его лукавое обаяние с оттенком нечистоплотного юмора. Данте оказался по-своему остроумен на вульгарный и порой отпугивающий манер. А экстравагантность его игры взбудоражила их. Конечно, им и самим грех жаловаться на бедность, но он-то распоряжается реальной наличностью, окруженной ореолом волшебства. Разумеется, каждая из них способна за один день потратить на Родео-драйв десятки тысяч долларов, но взамен они получают шикарные товары. Когда Данте подписывал стотысячедолларовый вексель, они взирали на него с благоговением, хотя мужья покупали им машины, стоящие куда дороже. Данте же просто швырял деньги на ветер.