Но сознание — это другое. Никто не знает, где и как оно вписывается в ту науку, которую мы обсуждали до сих пор. Нет (авторитетных) математических формул, которые включают в себя термин «сознание», и в отличие, скажем, от катализа или переноса энергии оно до сих пор не было обнаружено в чем-либо неживом. Свойство ли это всего живого?

Большинство людей так не думают и наделяют сознанием те существа, которые обладают нервной системой; но тогда насколько развитая нервная система необходима? Скучает ли рыба-клоун по родному рифу? Неужели наш европейский дрозд действительно так хочет лететь на юг зимой; или он действует на автомате, как беспилотный летательный аппарат? Большинство владельцев собак, котов или лошадей убеждены, что их питомцы обладают сознанием; значит, сознание возникает у млекопитающих? Многие владельцы волнистых попугайчиков и канареек в равной степени уверены, что их любимцы также обладают индивидуальностью и столь же сознательны, как кошки, их караулящие. Но если сознание является общим для птиц и млекопитающих, то и те и другие, вероятно, унаследовали его от общего сознательного предка, возможно, кого-то вроде примитивной рептилии — амниота, который жил более 300 миллионов лет назад и представляется предком птиц, млекопитающих и динозавров. Ну а чувствовал ли тираннозавр из главы 3 страх, погружаясь в болото триасового периода? А более примитивные животные на самом деле не обладают сознанием? Многие владельцы аквариумов будут настаивать на том, что рыбы или моллюски вроде осьминогов имеют сознание; но, чтобы найти предка для всех этих групп, мы должны вернуться к возникновению позвоночных в кембрийский период 500 миллионов лет назад. Неужели сознание действительно такое древнее?

Конечно, мы не знаем точно. Даже владельцы домашних животных высказывают только догадки, ведь никто не знает, как отличить поведение, подобное человеческому, от истинного сознания. Не зная, что такое сознание, мы никогда не узнаем, какие формы жизни им обладают. И при таком наивном подходе мы будем избегать всех споров и дискуссий и оставаться полностью в неведении о том, когда же возникло сознание на нашей планете или кто из наших родственников в животном царстве обладает самосознанием. Мы принимаем в качестве отправной точки утверждение, что те из наших предков, кто рисовал медведей, бизонов или диких лошадей на стенах древних пещер, были определенно сознательными. Так, в период между приблизительно тремя миллиардами лет назад, когда микробы возникли из первобытной грязи, и десятками тысяч лет назад, когда первые современного вида люди украшали пещеры изображениями животных, в живой материи появилось необычное свойство: эта материя осознала себя. Наша цель в этой главе — рассмотреть, как и почему это получилось, а также рассмотреть спорное предположение, что квантовая механика играет ключевую роль в возникновении сознания.

Во-первых, в свете наших предыдущих глав зададимся вопросом, нужно ли нам прибегать к квантовой механике, чтобы объяснить этот самый загадочный из человеческих феноменов. Конечно же, недостаточно принять распространенную точку зрения, что сознание загадочно и трудноопределимо и квантовая механика загадочна и трудноопределима, поэтому наверняка они должны быть как-то связаны.

Пожалуй, самое необычное, что мы знаем о Вселенной, — то, что мы знаем очень много о ней благодаря удивительному ее свойству, заключенному в наших собственных черепах: нашим сознательным умам. Это действительно весьма необычно, и не в последнюю очередь потому, что функция данного странного свойства не совсем ясна.

Философы часто исследуют этот вопрос, представляя существование зомби. Они функционируют как человеческие существа, выполняют какие-то действия вроде росписи стен пещер или чтения книг, но все это без какой-либо внутренней жизни; ничего не происходит у них в головах, кроме механических расчетов, которые управляют движением конечностей или двигательными функциями, приводят в действие язык. Зомби — автоматоны, не имеющие осознания или ощущения того, что они делают. То, что такие существа по крайней мере теоретически возможны, подтверждается фактом, что многие наши действия — ходьба, езда на велосипеде, движения во время игры на музыкальном инструменте и т. д. — могут быть выполнены бессознательно (в том смысле, что наше сознание может быть в другом месте при выполнении этих задач), без осознания или воспоминания о проделанном. Действительно: когда мы начинаем думать об этом, нам, как ни парадоксально, становится труднее проделывать эти действия. Казалось бы, они несущественны для сознания. Но если существуют действия, которые могут быть выполнены без участия сознания, то возможно ли представить себе создание, осуществляющее все виды человеческой деятельности на автопилоте?

Казалось бы, нельзя; есть виды деятельности, где без сознания, как представляется, не обойтись, например естественный язык. Очень трудно представить себе общение на автопилоте. Так же трудно было бы на автомате произвести хитрый расчет или решить кроссворд. Мы не можем представить себе нашу первобытную художницу (будем условно считать ее женщиной) в состоянии нарисовать бизона, если она имеет только стену пещеры перед собой, без участия сознания. Все эти непременно сознательные действия объединяет то, что ими движут идеи, такие как идея, стоящая за словом, решение для проблемы или понимание того, чем является бизон и что он значит для первобытных людей. Действительно, стены пещеры Шове дают много доказательств самого мощного применения идей: соединения их вместе для формирования нового понятия. На нависающем камне, например, нарисована выдуманная фигура, обладающая верхней частью тела бизона, но нижней человеческой половиной. Такой объект мог быть создан только в сознании.

Тогда чем являются идеи? Учитывая наши цели, допустим, что идеи представляют собой сложную информацию, которая соединяется в нашем сознании, чтобы сформировать понятия, которые имеют смысл для нас, например, что бы мог значить образ получеловека-полубизона на стене пещеры Шове для людей, населявших эти пещеры. Такое сжатие сложной информации в особую идею упоминалось применительно к Моцарту, описывавшему, как целостная музыкальная композиция может быть «закончена в моей голове, хотя она и долгая. Тогда мой ум захватывает ее, как будто я ее вижу… Процесс идет непоследовательно, с детальной доработкой различных частей до того вида, в каком они будут потом, уже в целостном произведении»[146]. Сознательный ум способен «захватить» сложную информацию «в различных частях» так, что ее значение воспринимается как «целостное произведение». Сознание позволяет нашему уму работать на идеях и понятиях, а не просто на раздражителях.

Но как сложная нейронная информация соединяется в нашем сознании, формируя идею? Этот вопрос является одним из аспектов первой головоломки сознания — тем, что часто называют проблемой связи: как информация, закодированная в разрозненных областях нашего мозга, связывается в нашем сознании? Проблема связи обычно формулируется в терминах визуальной или иной сенсорной информации. Вспомним, например, как Лука Турин описывал по памяти аромат духов Shiseido Nombre Noir: «Это было нечто между розой и фиалкой, но без следов их сладости — скорее, доведенные до строгости, с тонкой кедровой основой, как у коробки с сигарами». Турин воспринимал аромат не как смесь разных запахов, каждый из которых связан с раздражением конкретного обонятельного рецептора, но как единый аромат с диапазоном основных запоминающихся нот и тонов, в том числе целого ряда вспомогательных понятий, таких как сигары и фиалки. Точно так же виды и звуки воспринимаются не как отдельные пропорции цветов, текстур или нот, а в качестве интегрированных сенсорных впечатлений, воспоминаний и понятий, как, например, бизон, дерево или человек.