– Если вы не остановитесь, я все расска…

Ответная пощечина оказалась гораздо крепче, – несмотря на возраст, Манай мог еще дать сдачи, тем более девчонке. Купафка полетела на землю, но подняться самой ей не дали. Двое жандармов подхватили ее под мышки, третий, по знаку кардинала засунул царевне в рот скомканный платок.

– Отпустите ее! – заорал Фрол.

– Этому тоже вставьте кляп, – велел кардинал оказавшемуся рядом Молдавецу.

Лейтенант жандармов среагировал мгновенно, через полминуты Фрол, как и Купафка, удерживаемая жандармами, мог только мычать. Потирая покрасневшую щеку, кардинал некоторое время переводил взгляд с нее на него, потом жестом подозвал Векру. Отойдя с царицей в сторонку, Манай коротко ей что-то сказал, и когда та кивнула, подошел к Фролу, все еще стоявшему на стремянке со связанными над головой руками, и незаметно для остальных подмигнул ему:

– Наш уговор остается в силе. Но я решил усилить эффект, а ваша жена сама подвигнула меня на это. Не волнуйтесь, господин Фрол, не в наших интересах, чтобы вас сожрали. Тем более, мы с вами договорились, как настоящие джентльмены…

После чего Его преосвященство поднял руку, призывая тишину.

– Господа! Мы собрались здесь, чтобы принести в исполнение приговор в отношении преступника, поднявшего руку на короля по время парламентерских переговоров. Но только что все вы стали свидетелями преступления не менее кощунственного. Во время объявленного всеобщего перемирия царевна Купафка прилюдно подняла руку на самого кардинала! Тем самым, нарушив один из незыблемых законов нашего мира!

А это заслуживает смерти!

Поэтому я своей властью, а также властью, данной мне самим Творцом, осуждаю царевну Купафку на смертную казнь «путем погружения в озеро, привязанной к рыболовному крючку на корм рыбам» одновременно с ее мужем, ранее приговоренным к подобной же казни! Повелеваю приговор привести в исполнение немедленно!

* * *

Купафку подвесили к крюку точно так же, как и Фрола, и теперь они смотрели друг другу в глаза. Их рты оставались заткнуты кляпами, и Фрол не мог успокоить жену, а она пожаловаться, как ей страшно. Фролу тоже было страшно. Если брателло видел их, то давно должен был спасти…

Царевича и царевну слегка раскачивало и крутило на медленно опускаемом крюке. Вот они опустились ниже края обрыва, на котором собрались зрители. Все они, за исключением Наташи, не раз присутствовали на подобных казнях, разве что теперь вместо одного живца на крюке болтались сразу два.

«Какой же это все-таки жестокий мир!» – успел подумать Фрол, когда почувствовал, что его ступни коснулись воды. Он инстинктивно поджал их и увидел, как расширились от ужаса глаза Купафки. Сейчас и ее ноги окажутся в воде. Промокнуть не страшно. Пугало то, что в любую секунду из глубины могла появиться гигантская рыбина и сомкнуть свои челюсти на беззащитных телах.

Фрол вдруг четко осознал, что если брателло Василий так и не приложит руку к его спасению, то ни кардинал, ни короли или царица не отменят приговор. Палачи! Лживые, трусливые палачи! Как же ему захотелось крикнуть эти слова тем, кто обрек его и его бедную жену на лютую смерть…

Вода достигла пояса и сразу резко – подбородка. Фрол успел глубоко вдохнуть и увидел, как то же самое сделала зажмурившаяся Купафка. Уж лучше бы они висели друг к другу спинами! В следующее мгновение они полностью погрузились в воду. Интересно, что произойдет раньше – их сожрут, или они захлебнутся?

Нет, захлебнуться им, похоже, не позволят. Веревка потянула приговоренных вверх и до пояса вытащила из воды. Но почти сразу – новое погружение и новый подъем. До Фрола, который и сам был заядлый рыбак, дошло, что таким образом палачи, как бы «играют» живцами, чтобы поскорее привлечь внимание рыбы. Но разве в планы кардинала входила их скорая гибель?

А гибель оказалась совсем рядом. Фрол увидел ее сквозь прозрачную воду при очередном погружении – огромную полосатую рыбину с разинутой пастью, готовой вот-вот смокнуться на двух людях-живцах…

Никогда еще не испытывал Фрол такого сонмища чувств. Радость, легкость, возбуждение, ощущение рвущейся наружу силы, сознание, что при желании, можно взмыть в воздух и полететь. Восторг, огромный всепоглощающий восторг!

Фрол открыл глаза. Брателло Василий в футболке «динамовских» цветов и таких же спортивных штанах сидел в кресле напротив и смотрел на него с нескрываемым интересом. Сам Фрол, прикрытый пушистым пледом, тоже сидел в кресле. Двоюродных братьев разделял журнальный столик с постеленной скатеркой, двумя пластмассовыми стаканчиками, до краев наполненными прозрачной жидкостью, наверняка – водкой, еще в двух стаканчиках – томатный сок, на пластмассовых же тарелочках – кусочки Бородинского хлеба, нарезанные дольками сырокопченая колбаса, сыр, соленый огурец. Господи, как же давно Фрол не пил и не ел всего этого!

– Брателло, – вздохнул Фрол. – Спас все-таки! – Он попытался подняться, но понял, что правую руку удерживает что-то жесткое. Свободной левой откинул плед и увидел наручники, застегнутые на его запястье и вокруг подлокотника кресла.

– Это я подстраховался, – пояснил Василий и, наклонившись вперед, переставил один из стаканчиков с водкой поближе к Фролу. – Давай, кузен. С возвращением!

Фрол машинально потянулся к стаканчику, но дотронувшись до него, отдернул руку.

– А Купафка? Где моя Купафка?

– Живехонька, – Василий кивнул в угол комнаты, где на кровати лежала поверх одеяла обнаженная девушка с разбросанными по подушке мокрыми волосами. Правая рука ее тоже была прикована наручником к трубе батареи.

– Это моя жена, Василий. Отпусти ее.

– Жениться успел? – удивился милиционер. – Ну, ты даешь, кузен!

– Сними наручники с моей жены. Она не преступница!

– Успеется, – невозмутимо сказал брателло, поднимая свой стаканчик. – Ты лучше выпей.

На этот раз Фрол поднял стаканчик и, выдохнув, приложился к водке. Какая брага сравнится с сорокоградусным напитком! Все пить не стал, запил томатным соком, который оказался прилично соленым, – Василий хорошо знал пристрастия своего двоюродного брата. Огурец тоже оказался то, что надо – пахучим, хрустящим, сочным. А колбаса, а Бородинский! Господи, сколького же еще он был лишен, живя в мире за стеной.

– Очень сильно я похудел? – спросил Фрол, хрустя огурцом.

– Я хорошо помню, каким ты был в свои семнадцать лет. Кстати, борода тебя сильно изменила. Если бы ты со своей женой так изобретательно в койке не кувыркался, а я бы не присматривался, мог и не узнать. Хорошо, что бороду сбрил.

– Присматривался, говоришь? – нахмурился Фрол.

– Ага. Знаешь, какой кайф за вами сверху наблюдать! Да и записи просматривать тоже нормально. Войны, казни, секс – все что хочешь. Я несколько рабочих дней прогулял. Да теперь и не вернусь я в ментовскую – не могу лишать себя такого удовольствия…