Новые воины не пашут и не сеют, но лишь пожинают славу и могущество Великого Султана.

Новым воинам нет нужды в женах и детях, ничего не оставляют они после себя на земле, кроме побед над неверными, душам же их после смерти обещан Рай.

Новым воинам нет нужды в женщинах, ибо через них шайтан пришел в мир, и к тому же они делают воинов слабыми.

Новым воинам нет нужды в пище гяурской, ибо это огрубевший народ, и взятое от них не пойдет на пользу.

Новым воинам нет нужды в питии гяурском, ибо если они пьют вино и будут убиты, то попадут в Ад.

Новые воины не заходят в храмы гяуров, ибо это мерзость.

Новым воинам нет нужды слушать речи гяуров, ибо они все лживы и богохульны.

Так повторял про себя Урхан-ага заветы Кануна Мурада[160], пока орта[161]его, семнадцатая по счету, шла в деревню Медже, которую местные гяуры называли Радачевичи, и слово это непроизносимо было для османов. Пусть жители Эдирны и Истанбула по пять раз на дню расстилают серджаду[162], дабы предаться намазу, – у новых воинов нет на то времени. Иным служат они Всемогущему творцу неба и земли, и не менее приятственно Ему служение их, нежели бдения простых людей, ибо поднимают они ятаганы свои и проливают кровь во славу Его.

Славный воин был Урхан-ага. Про таких сказал Хаджи Бекташ[163], – да продлится слава его наравне со славою пророка Исы и матери его Марьям[164]! – что всегда блистательно мужество их, заострена сабля и победоносны руки. От диких босанских[165]гор до полноводного Евфрата, от египетских песков до серых маджарских[166]крепостей нес он имя Всемогущего творца неба и земли и волю Великого Султана, наместника Его на земле, и ни разу не был побежден. Приступом брал он стены Истанбула, освобождая его от подлых ромеев, и резал мамлюков, насмерть бился с Янкулом Гуниадом[167]– да приберет шайтан его душу! – и гнал Узун-Хасана по крутым горным перевалам. От простого ачеми оглана[168]дослужился он до орта-баши[169], но не родством и золотом проложил он дорогу себе, как делалось это в дворцовых ортах, и не завитыми локонами и податливым задом, что тоже случалось иной раз, а кровью оплатил он победы свои, и мало нашлось бы равных ему что среди братьев его, что среди гяурских отродий. Ногами своими прошел он с севера на юг и с запада на восток, ни разу не опозорив братство новых воинов, – да будут всегда сабли их острее зубов льва! – прежде чем сел на коня и надел алую доларму[170].

Сильны сипахи[171], как нож режет сыр, так и они рассекают толпы врагов султана. Акынджи[172]стремительны, налетают они на врагов быстрее, чем сокол на цаплю. Но янычары[173]сильнее и быстрее их. Руки их будто из железа – ими они крошат стены крепостей гяурских. Ноги их – будто дубы вековые, крепко стоят они на земле и никто еще не смог сдвинуть их с места. Ятаганы их подобны сабле Зульфикари[174], дивной остроты и такой твердости, что куда бы ни обрушивали ее, будь то камень или сталь, все пред ней было, как паутина. Как будто сама Фатима, великая чародейка, волшебством своим придавала такую остроту ятаганам их, подобно тому, как сделала она это с саблей мужа своего Али.

Если Великая империя османов – это мост, то новые воины – столбы, на коих стоит он; если дом – то камни, на которых держится он; если же уподобить Великую империю османов бурному морю, то новые воины – это волны, разбивающие берег и несущие воду на равнину. Более всех любимы они султаном, да продлятся бесконечно дни его! Всегда стоят они в битве подле него, прикрывая от стрел и копий неверных, за то зовет он их своими милыми овечками и щедро одаривает золотом и дарами ценными. Ничего не жаль падишаху для овечек своих. Крепко помнят они об этом и никогда не отступают. Ибо есть у них еще одна заповедь – наиглавнейшая, но в Канун не вошедшая. Новые воины не боятся смерти, попирают они ее стопами своими – посему и бежит от них грязная старуха куда глаза глядят. Не родился еще тот, кто мог бы сказать, что одолел янычар. Да и тот не родился, кто видел бы спину их. Не возвращались они никогда с поля брани без победы. Единожды только, в страшной битве под Ангорой[175], растоптал их посланец шайтана, Черный Тимур, закованными в железо боевыми слонами. Тогда все новые воины пали, не будучи побежденными. Но не было больше Железного Хромца, а Ворону[176]до него было как до звезды небесной.

И ныне семнадцатая орта не просто так прохлаждалась в поросших густыми лесами босанских горах. Затеял Великий Султан большой поход против неверных, стягивал воинов своих со всех сторон к крепости Београд, где засели поганые маджары и рацы[177], направившие мечи свои в спину султану, невзирая на всю его доброту к этим недостойным. И командовал ими Джирджис[178], подлый изменник, да покарает Всемогущий творец неба и земли весь род его до скончания времен! Скоро, ох скоро поднимутся железные волны воинства османского, ударят в стены крепостные – и рухнут те. Скоро, ох скоро недосчитаются многие гяуры голов своих, не поможет им собирающий воинство свое в Будуне[179]Гуниад, надорвется поди.