Чтобы как-то нейтрализовать неблагоприятную ситуацию в Польше, Петр I начал принимать меры по продвижению на польский трон своего кандидата — сначала Евгения Савойского, потом Якова Собесского и Ференца Ракоши, а в январе 1707 года в Ватикан к папе Клементию XI с поручением блокировать признание шведского ставленника Лещинского был послан князь Б. Куракин. В этом начинании царь вполне преуспел: в католическом мире Лещинского в качестве польского короля никто не признавал. Не упустил Петр и возможность мирного решения шведско-русского спора: он послал к королю Карлу английского дипломата с обещанием вернуть Швеции всю Прибалтику, кроме Ингерманландии с Санкт-Петербургом, но шведский король отказался верить в серьезность мирных намерений царя и предложение не принял — даже после того, как царь предложил за Ингерманландию солидный выкуп. «Я никогда не торговал своими подданными», — высокомерно ответил Карл.

Весть о том, что шведская армия уже на марше и приближается к Польше, сначала достигла А. Д. Меншикова, и тот поспешил сообщить ее находившемуся в Варшаве Петру I. 17—21 сентября 1707 года шведы перешли через Одер и шестью параллельно идущими колоннами в районе все того же Равича вошли в Польшу. На горизонте стали попадаться русские казачьи разъезды, но стычки с ними были редкими и незначительными. Скоро Меншиков отвел свой корпус за Вислу и занял там оборону, но король не стал атаковать его через реку по фронту, а решил обойти с севера.

В районе города Пыждры, при переходе через реку Варте, король снова попал в опасную ситуацию. При следовани вдоль крутого берега конь его оступился и сбросил седока в глубокую и быструю реку. Король, не умевший плавать, наверняка бы утонул, если бы ему не подоспел на помощь драбант Улоф Буман, который быстро спрыгнул с коня и бросился в воду в тот самый момент, когда бурный поток уносил монарха на середину реки. Буман сумел в последний момент ухватиться за камзол и вытащить короля на берег.

Меншикову пришлось снова отступить. Здесь, в районе к востоку от Познани, армия Карла простояла до ноября, ожидая присоединения рекрутов из Швеции. Король отделил от основных сил армии два полка пехоты и четыре полка драгун (около восьми тысяч человек) и поручил генералу Э. Д. Крассову с этими силами охранять Польшу и короля Станислава. Обязательства перед Лещинским дорого стоили Карлу, а в конечном итоге — Швеции. Отвлечение шести полков на решение непосильной к тому же задачи перед опасным походом в Россию было конечно же ошибочным, да и бесполезным шагом: контролировать страну с такими силами все равно не удалось, а на охрану Лещинского хватило бы и эскадрона.

10 октября 1707 года, близ городка Казимирж, был казнен Й. Р. Паткуль. Вероломно арестованный по ложному обвинению советников Августа, несомненно действовавших с его согласия, царский посол почти год просидел в саксонских крепостях. Царь Петр неоднократно требовал от Августа передачи ему Паткуля, но Август намеренно затягивал выполнение этого требования, ссылаясь на сложную обстановку в Польше и шведскую опасность. Потом был подписан Альтранштедтский мирный договор, и шведы потребовали выдать Паткуля. Курфюрст снова оказался в щекотливом положении, опасаясь в равной мере еще больше испортить отношения как с Петром, так и с Карлом. В конце концов Август пошел на то, чтобы инсценировать побег заключенного из крепости Зонненштайн, в которой тот был заключен последние месяцы, но побег осуществить не удалось: шведам надоело ждать, когда саксонцы соблаговолят выдать им «преступника и государственного изменника», они выслали в Зонненштайн отряд и увели узника с собой за день до планируемого побега. Вина за его трагическую и мученическую смерть полностью лежит на «каналье» Августе. Есть сильные подозрения, что этот хитрец в последний момент второй раз предал царя и Паткуля, уведомив шведов о возможности его побега[115]. Перед союзником-царем он мог оправдаться тем, что помогал Паткулю бежать на свободу, а Карлу мог предъявить свое полное алиби и сотрудничество в духе Альтранштедтского мира.

... Шведы уходили, а Польша раздиралась противоречиями, спорами, вооруженными столкновениями и междоусобицами. Место ушедших шведов постепенно занимали русские, но и они, опасаясь вышедшей из Саксонии шведской армии, пока тоже не могли полностью контролировать страну. В Речи Посполитой продолжались разброд и шатание, униженный Август, сохранивший лишь титул короля, но потерявший корону, сидел в Дрездене, а Лещинский с короной на голове почти никакой поддержкой поляков не пользовался. Но и в антишведской партии возникли противоречия, на сторону шведов перешли Вишневецкий, правая рута гетмана Г. Ошнского, и некоторые другие магнаты. Карл обласкал Вишневецкого и тут же посадил в тюрьму — Вишневецкий встретил в шведском лагере какого-то родственника И. Любомирского и вступил с ним сначала в словесную, а потом и настоящую дуэль по-польски — на саблях. Дебоширов король не любил.

Под Познанью Карл XII принял турецкого посла Еркелюлю Мехмета-эфенди, прибывшего по поручению Юсуфа-паши, наместника султана в каком-то забытом богом городке Бендеры. Король долго сомневался, принимать или не принимать этого турка, но когда тот сообщил, что Юсуф-паша согласовывал вопрос о его поездке в Польшу с самим султаном, посла приняли. Мехмет привез с собой уверения в самом высоком и полном уважении Карла и в неподдельном восхищении его личностью как со стороны султана, так и всей Блистательной Порты. Турок также выразил королю благодарность за освобождение турецких пленных в Лемберге и обещал содействие в освобождении из турецкого рабства шведов, захваченных в прибалтийских провинциях и проданных туркам русскими.

Карл XII, дождавшись пополнения из Швеции и наступления морозов, дал приказ армии форсировать Вислу по молодому ноябрьскому льду. Переход реки произошел без всяких осложнений, если не считать провала в полынью четырех его генералов — Лагеркруны, Рууса, Кройца и Мейерфельта, но эта неожиданность была вполне объяснима, генералы всегда были тяжелее других военных, и лед под ними не выдержал. А. Меншиков уже заблаговременно отвел свой корпус на восток и занял позиции за рекой Нарев. Но Карл XII пока не собирался вступать в «правильный» фронтальный бой с русскими. Согласно Ф. Г. Бенгтссону и А. Стилле, Карл теперь стал весьма осмотрительным в выборе вариантов наступления и якобы перестал использовать фронтальную атаку на противника там, где тактические преимущества можно было достигнуть маневром. Это, по их мнению, свидетельствовало о возросшей взвешенности и солидности короля как военачальника. Возможно, король и на самом деле возмужал и стал более осторожным и сдержанным в проявлениях своих эмоций. Но подавить их до конца, как мы увидим чуть позже, ему не удастся. Мы скоро станем свидетелями совершенно противоположного поведения короля, когда он, уже находясь на Украине, отдаст приказ о штурме маленькой крепости под названием Веприк и бессмысленно положит под ее стенами массу солдат и офицеров. А эпизод с замятней в Бендерах? А «весьма успешная атака» норвежской крепости Фредрикехалль в 1716 гсщу? Нет, «упоения в бою» Карл XII будет искать до конца своих дней.