* * *

У следствия имелись сведения, что Зубенко в своей повседневной деятельности наносит ущерб армии, несколько позже, в июле 37 года был составлен всеобъемлющий акт о прегрешениях на складе. Кроме того, существовал еще и акт инспекции финчасти склада № 72 капитана Мельникова. Но оперуполномоченный Кирюк на него ссылается, а сам он в деле отсутствует.

Июльский акт приведен в следующей главе, вместе с ноябрьским.

Пока же, уже 14 июня 1937 года Зубенко дает показания на других руководителей склада, в частности на Царькова, Веника, Михайлова, Проникова и Ткаченко.

Он говорит, что с 1936 года учащались случаи вредительского отношения к делу, а именно хранение орудий и боеприпасов на открытом воздухе, отчего они портились, запутанный учет и засылки имущества в другие места, наличие посторонних предметов в шрапнели вместо пороха.

Поскольку такое невозможно осуществлять кому-то одному, то явно существует организованное вредительство, из чего Зубенко делает вывод о существовании на складе участников военно-троцкистского заговора.

Он сообщил уже известные читателю факты о хранении под открытым небом имущества и явный вред от такого хранения, о запутанности учета привел пример засылки целого вагона имущества по вине Михайлова, а также ставший известным в начале июня случай обнаружения посторонних предметов в шрапнелях, а также попытки скрыть это.

Производивший допрос следователь Сандлер сказал, что у следствия есть данные об участи Зубенко в военно-троцкистском заговоре, на что тот ответил, что он в нем не состоял, но Царьков пытался втянуть его в организацию, склоняя к участию в разных сомнительных делах. К ним Зубенко отнес постройку железнодорожной ветки на складе и иные строительные проекты.

На этом допрос был закончен.

Комментарий авторов

Протокол допроса вызывает ряд обоснованных сомнений в его достоверности.

Со дня издания приказа Ворошилова «Обращение к армии по поводу раскрытия НКВД предательской контрреволюционной военно-фашистской организации в РККА» прошла всего неделя, со дня суда и расстрела группы М.Н.Тухачевского еще меньше, а товарищ Зубенко уже с уверенностью говорит о существовании военно-троцкистской организации на складе. Скорее всего, имела место редактура допроса в нужном обвинению ключе.

С точки зрения самозащиты арестованного это тоже неверная тактика, ибо он рассказывает о существовании заговора на складе, но явно не ждет вполне логичного вопроса: «Что делали лично вы, Зубенко, когда поняли, что вокруг вас заговорщики?» Скорее всего, ничего. Раз ничего, то в УК есть статья о недонесении об известном ему преступлении.

Правильнее было бы говорить, что на складе существует много нарушений, но он не знает, чем они обусловлены — заговором или чем-то другим, вроде некомпетентности.

Скорее всего, Зубенко был потрясен арестом, потому достаточно много говорил про ужасы склада, а следователь подредактировал формулировки в нужную сторону.

Сандлер служил в ХОУ НКВД, возможно, в Полтаву был послан на усиление местных кадров, ведь отделение Полтавской области от Харьковской случилось осенью.

В следующем протоколе допроса, датированном 20 июня, Зубенко дает уже такие показания:

«К своей вредительской деятельности я отношу:

1. Постройку гаража, который должен быть отеплен…

2. Постройку железнодорожной ветки, рассчитанную на перевозку боеприпасов, которая совершенно не приспособлена к этому, так как не укреплена…»

Его спросили, кто начинал строить дорогу. Зубенко ответил, что Царьков хотел, чтобы этим занялся он, то есть Зубенко, но он все время уклонялся, поэтому постройкой занялись сам Царьков и Бойченко. Зубенко таки приложил к ней некоторые усилия, но по укреплению ветки.

«В: Вы считаете, что железнодорожная ветка построена по-вредительски?

О: Да».

Далее подследственный сообщил, что в снабжении отделов материалами существовали трудности, но дело заключалось не в том, что он этому препятствовал, а в оплате материалов финчастью.

Потом он сообщил, что:

«— В 1936 году вместо постройки стандартного пункта лабораторных работ, эти средства были переброшены для строительства железнодорожной ветки, несмотря на то, что в этом лабораторном пункте имеется большая нужда. так как разворот работы склада не обеспечивается одним лабораторным пунктом, помимо этого он имеет специальное назначение для производства работ в военное время.

— Кто давал распоряжение о переброске средств?

— …бывший начальник склада Царьков».

На этом допрос был закончен.

21 июня состоялся следующий допрос.

Зубенко повторил, что он в заговор не входил, и ему это прямо не предлагали, но втягивали в выполнение явно вредительских приказаний, которые он обязан был выполнять. Рассказ шел о подсобном хозяйстве склада, которое было довольно внушительным.

По его словам, Царьков настаивал на ликвидации этого хозяйства, тем более, что в верхах ХВО были подобные настроения. Официально — по нерентабельности. Поэтому якобы Царьков дал несколько указаний, выполнение которых привело бы к большим потерям и ликвидации подсобного хозяйства. Была даже создана комиссия по ликвидации. Но она вскоре прекратила работу. так как округ уже не настаивал на ликвидации хозяйства.

Зубенко на вопрос о возможных участниках сообщил, что таким может являться нач. ОТК Бойченко, который должен быть в курсе всего. Царьков же называл Бойченко лучшим работником, премировал «веломашиной» и, кажется, деньгами.

На этом допрос был закончен.

Выражения «веломашина» и «кажется» заимствованы из протокола.

14 сентября 1937 датированы показания Александра Григорьевича Сотникова, на тот момент заведующего топливным складом 14 стрелкового корпуса.

Счета были даны им от имени КЭЧ 14 стрелкового корпуса на склад № 72 бывшему помощнику нач. склада Зубенко на 1000 рублей за 80 кг белил, и второй на 544 рубля 26 копеек на приборы для рам и дверей.

По этим счетам Сотников ни белил, ни навесов не получал, Деньги тоже не получал. Счета были написаны им по личной просьбе Зубенко — в два приема и в разных местах.

Далее машинописный текст сменяется двумя строчками от руки, где Сотников поясняет, что дело было в том, что белила были куплены у частного лица, уже израсходованы (текст не очень разборчив, поэтому не все понятно).

Подпись Сотникова.

Дефектный акт ремонтных работ, утвержденный зам. нач. склада Веником от 23.12.1934 года.

Там перечислены планируемые работы, они должны быть окончены до 10 января 1935 года, за что склад обязуется заплатить 1350 рублей.

Акт подписан с одной стороны Зубенко, а с другой работниками УВСР-111 Хорошун и Буткус.

Копия с акта снята 14 сентября 1937 года.

2 августа Зубенко снова давал показания, на сей раз по строительству.

Следователя интересовало, нужны ли были те постройки, что были построены вместо плановых.

По поводу того, нужны ли были складу два навеса — Зубенко ничего сказать не мог.

По поводу необходимости ремонта двухэтажного корпуса — то Зубенко считал это необходимым, так как старое помещение