— Что ты хотел сказать? — не поняла Элли.

— Может, мы придумали его, потому что иначе нам некому было бы сегодня молиться за Лолу и Люка?

И Элли в очередной раз вспомнила, почему ей всегда нравился Сэм.

Настроение у Майкла и Джеймса было совершенно разное. И чем дальше они удалялись от Лондона и чем ближе подъезжали к Нориджу, тем очевиднее становилась эта разница.

Майкл с самого начала был напряжен. Он успел привыкнуть к установившемуся за последнюю неделю ежедневному ритуалу, и чем дальше от него становилась палата Джули, тем более разреженным казался ему окружающий воздух. Пару раз он был близок к тому, чтобы попросить Джеймса развернуть машину и вернуться назад, однако сдержался. В конце концов, он сам взял на себя эту странную миссию и теперь, вцепившись в подлокотник и глядя в окно, убеждал себя, что только это и может сделать, чтобы хоть сколько-нибудь помочь Джули. Ничего не предпринимать, оставаться в палате и смотреть на ее почти безжизненное тело значило бы проявить пассивность и эгоизм. По крайней мере, рассуждал он, направляясь в Норидж, он не просто сидит и ждет, когда она умрет. И ему вдруг пришло в голову, как это бывает с перетрудившимися или переволновавшимися людьми, что он и так потратил слишком много времени в ожидании того, чтобы начать жить.

Между тем Джеймс настроился на волну радиостанции «Мэджик Эф-Эм» и принялся делиться с Майклом своими соображениями, по мнению Майкла совершенно неуместными, относительно группы «Аларм». Джеймс был счастлив, что покинул Лондон и особенно больницу, — мысленно он уже выступал на сцене «Аполло».[113]Любого «Аполло». Он не удосуживался хорошенько поразмыслить о том, что должно произойти между его возвращением в Норфолк и концертом в «Аполло», но подробные планы никогда не были его сильной стороной.

Ближайший план состоял в том, чтобы приехать домой раньше гостей и немного прибраться в коровнике, придавая ему сходство с действующей студией. Остальные, возможно, ожидают, что он покажет им одну-две песни, ведь у Гари Гитариста их наготове десятка два, так что проигнорировать его хлам на первой же репетиции будет чертовски непросто. Джеймс подозревал, что в основном им придется вспоминать, как обращаться с инструментами, — наверное, они попробуют заново сыграться, взяв, к примеру, «Stand by Me».[114]Может, вспомнят что из старого репертуара. Когда все соберутся, к ним начнет возвращаться прежний настрой. И в ближайшие дни у него будет полно времени, чтобы что-нибудь написать.

Берни обещал заехать за Гари около трех. Даже если они остановятся, чтобы перекусить, все равно к половине седьмого уже приедут. Мэтью с Алисой собирались выехать пораньше, но им еще предстояло забрать из Кембриджа этого свихнувшегося на религии чудака. Они будут к семи или к половине восьмого. Джеймс же приедет не позже трех и никак не сможет задержать Майкла на целых четыре часа. Но у него созрел план.

— Слушай, Майк, давай я довезу тебя до дому, ты возьмешь свою машину и поедешь на квартиру Джули. А я тем временем поищу ее вещи, как следует пошарю на чердаке и в студии. Просмотрю диски и, наверное, что-нибудь найду. Потом ты заедешь и заберешь. Может, заночуешь? Ведь ты же не сразу поедешь обратно в Лондон?

— Спасибо, так и сделаем, только в Лондон я вернусь сразу. Вечером машин на дорогах меньше, чем утром. Но я заеду после того, как побываю у Бренды.

— У Бренды?

— Да, у той женщины, у которой остановилась Джули. Я ей уже звонил. Она просто чудо. Сказала, что Джули была особенная.

— Да, приятель, была.

— Нет, Джим, она такой и осталась. Она ведь не умерла.

Было сказано, что Элли должна отдыхать. Она немного полежала, глядя в потолок, а потом встала и принялась расхаживать по комнатам, делая вид, будто прибирается, хотя только что наблюдала, как Мойра с Иззи едва не подрались за право прибрать ее квартиру.

— Ложись, — велела Иззи.

— Зачем? — спросила Элли.

— Понятия не имею, но так нужно.

Раздался звонок в дверь.

— Открыть? — спросила Мойра.

Элли рассеянно кивнула. В дверях появился высокий мужчина, он тяжело дышал и нервно озирался по сторонам.

— Привет, — поздоровалась Мойра.

— Привет. Вы — Элли?

— Нет.

— А она дома?

— Кто вы?

— Простите, меня зовут Дейв, я приятель Габа.

— Дейв? — отозвалась Элли. — Габ рассказывал о вас. Заходите, я столько раз пыталась до вас дозвониться, но никто так и не подошел к телефону.

— До меня?

— До вашей работы.

— Понятно, — ответил Дейв со смущенным видом. — Где Габ?

Элли уставилась на него.

— Произошел несчастный случай, и вчера Габриель умер, — объяснила Мойра.

— Почему вы не появились раньше? — спросила Иззи.

— То есть?

— Он не был на работе восемь дней, и никто даже не позвонил. Разве вы не считаетесь его другом?

— Умер?

— Да, — подтвердила Элли. — Больше недели назад его сбила машина в Шордиче, когда он шел домой.

— В Шордиче?

— Понятия не имею, что он там делал. Он только сказал, что должен писать что-то… но… я не понимаю, зачем ему для этого потребовалось ехать в Шордич. У него при себе были мои любимые бейглы. Наверное, он чувствовал себя виноватым из-за того, что так сильно задержался на работе. Ведь он задержался на работе, да? — Ее глаза вдруг заблестели.

— Мы были там вместе, — сказал Дейв, после чего сел. Лицо его побледнело. Он поднял глаза на Элли, но затем вновь уставился на ковер. — И он пытался работать… Мне жаль, как же мне жаль.

— Что значит «пытался работать»?

— Послушайте, — начал Дейв, — последнее, что он мне сказал… Умер? Ах, черт возьми. Прошу прощения, а вы… да еще ЭКО… — И Верзила Дейв разрыдался.

Элли села рядом с ним, обняла и тоже заплакала. Два незнакомых человека сидели, прислонившись друг к другу, и рыдали.

— Может, кто хочет чая? — спросил Сэм, выходя из кухни.

Дейв посмотрел на него:

— Сэм! Сэм все знает.

Все посмотрели на Сэма.

— Знает о чем? — осведомилась Иззи.

— Габ просил меня никому не говорить. И в тех обстоятельствах это была очень разумная просьба. — Он посмотрел на Элли. — Он старался сделать то, что считал правильным, хотя делать это ему вовсе не хотелось.