только тогда, когда несомненно будет доказано, что Общество распространяет именно русскую грамоту, отказавшись окончательно от пропаганды и поддержки той национальной Талмудической морали, которая так долго и упорно отделяла еврея от нееврея и Израиля от остального отверженного человечества. К сожалению, мы должны резко и заранее заявить, что главнейшим образом на поддержание и развитие этой национальной еврейской науки, пришедшей в такой упадок в хедерах, о чем мы уже говорили, все силы свои клало и кладет означенное Общество. Как ни умеет Общество в своих отчетах умалчивать о мотивах своих действий, и особенно о тех мотивах, в силу которых оно оказывает пособия разным еврейским училищам, тем не менее мотивы эти иногда невольно проскальзывают в его годовых отчетах и сразу надлежащим образом освещают всю деятельность Общества в этом направлении. В отчете за 1876 г. мы находим следующий мотив при выдаче одному еврейскому училищу пособия в 200 рублей:

«Летом 1875 г., — докладывает Комитет общему собранию, — открыта в Мариуполе г-ном Гольдштейном частная еврейская школа из 4 отделений. Цель школы — заменить собою для местного еврейства хедеры, поэтому в школе обращается особое внимание на еврейские предметы, но при этом преподаются также русский и немецкий языки, арифметика, география и чистописание».

В 1880 г. содержателю еврейского училища в г. Симферополе выдано 75 руб. пособия только потому, что на запрос Комитета о деятельности просителя местным раввином, ребе Нотовичем, доставлены удовлетворительные о нем сведения. Далее, в п. 31 отчета за 1876 г. важен мотив отказа в ссуде 200 руб. некоему Р. из г. Р. На запрос Комитета о просителе и его училище «местный раввин сообщает, что, в виду значительного числа общих училищ, училище г-на Р., в котором не обращается внимание на преподавание еврейских предметов, оказывается лишним и не имеет будущности». Вот мотив отказа.

Итак, с одной стороны, Комитет охотно субсидирует тем училищам, в которых обращено особое внимание на преподавание еврейских предметов; а с другой — отказывает в ссуде такому училищу, где на эти предметы не обращают внимания, училищу, которое подходит под категорию общегородских училищ и, следовательно, для национально-еврейского дела, по свидетельству местного раввина, не представляет какого бы то ни было интереса и будущности не имеет. Еще одно доказательство того, что не русскую грамотность, а национальную науку распространяет Общество распространения просвещения. В 1878 г. умер в Вильне член Общества, еврейский поэт Лебенсон. При речи об изыскании средств для увековечения его памяти Комитет вскрывает мотивы своей заботливости. «Покойный Лебенсон, — изъясняет Комитет в отчете за 1878–1879 гг. (с. 4), — будучи одним из представителей просвещения между литовскими евреями прошлого поколения, имеет в особенности более значение как знаменитый новоеврейский поэт, своими прекрасными и мощными стихами возбуждавший в юношестве дух поколений, охоту к изучению древнееврейского языка, любовь к библейской поэзии и к еврейскому просвещению». За подобную деятельность в национальном духе Комитету, приводя его слова, «в высшей степени желательно увековечить память этого угасшего деятеля достойным образом, и всякое предприятие с этою целью найдет в нас самое горячее сочувствие».

После этих данных, заимствованных нами из обнародованных Обществом его отчетов, станет понятно, что главнейшие заботы Общества направлены к развитию еврейской науки, еврейских предметов, еврейского языка, Талмуда, Мишны и т. д., т. е. тех национальных факторов жизни еврейского народа, которые более всего отделяли и отделяют еврея от нееврея и Израиля от всех народов земли, и к поддержанию и развитию которого в еврейской массе стремился еще Эздра и стремились недавно в России знаменитые «друзья просвещения». Русская же грамотность поддерживается Обществом настолько, насколько знание ее полезно для еврейской массы в ее сношениях с коренным населением, а отнюдь не с целью обрусения евреев.

Комитет помогает еврейским училищам, занимающимся изучением еврейских предметов, и Талмуд-торам не только пособиями и ссудами, но также высылкою книг из запасной библиотеки Общества. Так, в 1876 г. выслано 10-ти училищам Херсонской губ. 550 экземпляров разных книг, Виленской Талмуд-торе книг на 20 руб., училищам: в Радомысле — 25 томов, в Летичеве — 27 томов, в Шклове — 34 тома, в Сурах — 17 томов, в Евпатории — 53 тома; библиотекам: в Бреславле — 9 томов, в Зоснице — 20 томов, в Еваркове — 72 тома и т. д. всего за 1876 г. разослано Обществом 1.168 томов.

Опять невольно возникает вопрос: что это за книги? Обращаясь к каталогу запасной библиотеки Общества за 1880 г., мы находим в нем следующие сочинения на русском языке:

— Варшавский, «Талмудическая мораль»;

— Дубелир, «18-вековые предрассудки»;

— Левин, «О подлинности Книги Кагала»;

— издание Общества, «Мировоззрение Талмудистов»;

— Хвольсон, «О некоторых средневековых обвинениях против евреев»;

— Хвольсон, «Характеристика семитических народов»;

— Шафир, «Очерк Моисеево-Талмудического права» и т. д.

На древнееврейском и еврейско-русском [жаргоне — Прим. ЛВН] языках:

— Абрамович, «Естественная история»;

— Бардах, «О еврейском склонении»;

— Варшавский, «Руководство к еврейскому чтению»;

— Гурвич, «Махзор» (молитвенник);

— Коган, «Эвен-Гатоим (Камень заблужденных) — История псевдо-Мессии»;

— Левенсон, «Зорубабель»;

— Нафтоли, «Сипурей Нафтоли» (Рассказы Нафтоли);

— Марголис, «Мишпете-Эмес» (Справедливый суд);

— Румин, «Кипот-Сифре-Кадеш» (Собрание священных книг);

— Румин, «Гемулат-Решаим» (Возмездие преступникам);

— Слонимский, «От Зиккарон» — (Жизнь и деятельность Гумбольда);

— Шапиро, «Эт-Ибри» (Перо еврея) и другие.

Одно уже перечисление заглавий сочинений, составляющих запасную библиотеку Общества, и рассылаемых ежегодно по еврейским училищам России в тысячах экземпляров, дает наглядное представление и о содержании этих сочинений. Напрасно стали бы мы искать между этими книгами русскую грамматику, напрасно будем мы искать хотя бы учебник географии на русском языке, при изучении которой еврейским юношеством усваивался бы русский язык, этот необходимый фактор при вопросе о сближении массы еврейской с русскою. Такая забота чужда Обществу. Но если рассылаемые Обществом по училищам книги ничего не дают для обрусения еврейского юношества, зато они в виде грамматики на древнееврейском языке, в виде естественных историй на древнееврейском языке, в виде биографий выдающихся исторических деятелей, опять-таки на древнееврейском языке, далеко подвигают еврейское юношество по пути усвоения ими общих знаний, но притом так, что эти обширные знания, согласно зрело обдуманному плану Общества, приобретаются еврейским юношеством не в ущерб могучему рычагу иудейства, древнееврейскому языку, а наоборот, к вящему его укреплению и усилению его объединяющего все иудейство влияния.

Что же касается умственной пищи, предлагаемой Обществом еврейскому юношеству на русском языке, то это большею частью сочинения односторонние, полемические, в которых беспрестанно напоминается еврейскому юношеству «о средневековых обвинениях против евреев» со стороны, конечно, христиан, о «XVIII вековых предрассудках» опять-таки христиан и, конечно, против евреев и т. д., словом, все подобные сочинения, щедро пропагандируемые Обществом, стараются возбудить в юных еврейских умах представления и мрачные картины из истории евреев, которые без этих сочинений утратили бы наверно