Однако как раз именно дети, наиболее уязвимые для травмы, имеют меньше всего шансов получить любящую, способную реально поддержать семью и близкое окружение. Чрезвычайно трудно обеспечить эффективную помощь через те современные системы, которые у нас есть. Поскольку здоровые общинные связи сами по себе часто предотвращают межличные травматические события (такие как домашняя жестокость и другие проявления мерзости жизни), именно разрушение социальных связей, которое так обычно в нашем очень мобильном обществе, увеличивает опасность для любого человека.

Если мы хотим успешно растить здоровых детей, способных благополучно справляться с травматическими событиями, которые могут встретиться на их пути (а примерно 40 % детей сталкиваются, по крайней мере, с одним потенциально травматическим событием, до того как станут взрослыми), нам необходимо построить здоровое общество. Наш вид замечателен тем, что мы умеем учиться, наша память и наши технологии позволяют нам извлекать пользу от опыта тех людей, которые были до нас. Но в то же самое время те технологии, которые, возможно, имели целью объединять нас, все больше разводят нас в стороны. Современный мир разрушил и во многих случаях отказался от фундаментальной биологической единицы человеческой социальной жизни — разветвленной семьи. Очень много уделяется внимания развалу «нуклеарной» семьи, но я считаю, что большая, разветвленная семья, исчезновение которой гораздо меньше обсуждается, по крайней мере так же важна. Совершенно определенно, как вы можете видеть из истории Леона, существует большая разница между молодой парой, которая способна справляться с трудностями и растить здорового ребенка, и семьей, где один или оба родителя слишком перегружены и не могут уделять ребенку достаточно внимания.

На протяжении бесчисленных поколений люди жили общинами — небольшими группами, от 40 до 150 человек, большая часть которых были связаны друг с другом родственными узами. Примерно к 1500 году средняя семейная группа в Европе состояла, по грубому подсчету, из двадцати человек, которые, так или иначе, ежедневно взаимодействовали между собой. Но около 1850 года это число уменьшилось до десяти человек, живущих поблизости друг от друга, а в 1960 году их «осталось» всего пять. В 2000 году средняя семья состояла меньше чем из четырех человек, и шокирующие данные говорят, что 26 % американцев живут по одному.

Поскольку технологии идут вперед, мы дальше и дальше уходим от окружения общины, для которого эволюция сформировала нас. Мир, в котором мы живем, относится к биологии без всякого уважения — он не принимает во внимание многие из самых основных человеческих потребностей, и часто мы отказываемся от здоровой активности и склоняемся к вредоносной. Поле моей деятельности, к сожалению, имеет отношение именно к этой тенденции.

В течение ряда лет профессионалы в области душевного здоровья учили людей, что они должны быть психологически здоровы без социальной поддержки, предлагая максиму: «Если вы не полюбите себя, никто другой вас не полюбит». Женщинам говорили, что они не нуждаются в мужчинах, и наоборот. Считалось, что люди без родственных и других близких связей чувствуют себя так же хорошо и так же здоровы, как и те, у кого этих связей много. Такие идеи противоречат фундаментальной биологии человеческого вида: мы социальные млекопитающие и никогда не смогли бы выжить без взаимосвязанных и взаимозависимых человеческих контактов. Правда состоит в том, что вы не можете любить себя, если вас никто не любил и вы сами никого не любили. Способность любить не может быть выстроена в изоляции.

Я полагаю, сейчас мы находимся в переходном периоде истории, когда люди начинают осознавать, что современные общества отказались от многих основных элементов, необходимых для душевного здоровья человека. Мы можем видеть эту проблему, как кажется, в неумолимом росте случаев депрессии по всему миру — данный факт нельзя объяснить только тем, что диагноз ставится более профессионально и лечение известно. Человек, родившийся в 1905 году, имел только один шанс начать страдать от депрессии за 75 лет жизни, но 6 % людей, родившихся в 1955 году к своему 25-му дню рождения, имели хотя бы один эпизод серьезной депрессии. Другие исследования показывают, что количество случаев депрессии у подростков увеличились в 10 раз за последние десятилетия. Мы можем также распознать эту тенденцию в изменившейся картине браков и разводов, в трудностях, с которыми люди находят удовлетворяющие их романтические отношения, в постоянной внутрисемейной борьбе, связанной с экономическими интересами и попытками найти баланс между работой и домашней жизнью. Различие между тем, в чем мы нуждаемся для душевного здоровья, и тем, что предлагает современный мир, можно также видеть в постоянном беспокойстве родителей — Интернет, СМИ, наркотики, жестокие преступления, педофилия, экономическая нестабильность — и над всем этим ценности нашей культуры, которые формируют наши ответы на спорные вопросы. Никто, кажется, не считает наш образ жизни здоровым, даже если мы не согласны, и не можем договориться относительно того, что именно плохо и что следует делать.

Я думаю, сейчас самое время нашим лидерам встать и сказать: «Как мы будем строить общинную жизнь в современном мире? Как вы будете исследовать отношения в мире, который собирается иметь телевидение, будет пользоваться электронной почтой, будет искусственно продлевать день с помощью электрического света, будет пользоваться автомобилями и самолетами, психоактивными наркотиками, пластической хирургией и всем тем, что идет вместе с новыми технологиями? Как мы будем пользоваться всеми этими вещами и при этом создавать мир, который будет уважать наши биологические нужды, будет укреплять человеческие связи, а не игнорировать и разрушать их?»

Конечно, у меня нет ответов на все эти вопросы, но я знаю, что многие наши современные практики заботы о детях приносят детям вред. Например, в Калифорнии в большом центре, имеющим дело с детьми от трех до пяти лет, служащим там людям запрещается дотрагиваться до детей. Если ребенок хочет, чтобы его взяли на руки, обняли, взрослые должны оттолкнуть его. Это классический пример того, как, казалось бы, хорошая идея — желание защитить детей от сексуальных хищников — может иметь серьезные негативные последствия. Дети нуждаются в нормальных «здоровых» прикосновениях — ласке. Как мы уже видели, дети буквально умирают без нее. Это часть биологии и физиологии человека.

К сожалению, мы стали так бояться злонамеренных прикосновений, что, похоже, можем вообще лишить детей возможности удовлетворять естественную потребность в прикосновении теплых человеческих рук. Эти запреты как раз и могут сделать детей уязвимее для педофилов, потому что дети начнут искать людей, которые проявят к ним ласковое внимание. Поскольку мы все больше не доверяем людям, держим детей в квартирах, не позволяя им свободно играть с друзьями в ближних дворах, жестко структурируя их жизнь, мы также разрушаем общинные связи, которые помогают нам всем быть здоровыми.

Я знаю, какой ужас может принести ребенку сексуальное приставание и какие последствия оно может иметь.

Это ясно по истории в Гилмере, по случаю Тины и многих других. Я знаю, что большинство людей, которые тревожатся о возможном сексуальном насилии, основываются на подлинной и устрашающей реальности. Но я также знаю, что хищники выбирают самую уязвимую жертву, пробираясь туда, где структура сообщества самая слабая. Любой хищник ищет самую слабую жертву; это еще один аспект биологии. Для того чтобы держать наших детей в безопасности, мы должны формировать здоровые отношения и связи с другими людьми, нам нужно обнимать наших детей. Защита детей должна происходить так, чтобы уважались их потребности, чтобы общность укреплялась, а не расщеплялась. Чтобы дети были в безопасности, не следует разрешать одиноким взрослым без присмотра трогать детей, но в то же время не запрещайте физическую привязанность и комфорт. Нужно создавать вокруг здоровое соседство, нужно знать ваших соседей. Не держите ваших детей взаперти и не занимайте их только структурированной деятельностью. Мы достаточно много знаем про человеческую природу, чтобы научиться уважать эволюционные особенности нашего вида и учитывать их в своих действиях, вместо того, чтобы игнорировать базовые биологические потребности человека, а потом не уметь распознать последствия своих ошибок.