— Понятно, откуда взялась книга по геологии, — ответил Кавано.

— Кроме того, город прославился благодаря жившим в нем писателям, художникам и фотографам, — добавила Джэми. Несмотря на акцент на последнем слове, она продолжала говорить тихо: — Здесь жил Ансель Адамс. И Эдвард Вестон.

— Про Адамса я слышал. А кто...

— Ты говорил, что у Прескотта была книга с фотографиями, чуть ли не порнографическая.

— У нее было какое-то название с оттенком эротики и откровенная фотография на обложке.

— "Страсть"?

— Что?

— Название книги случайно не «Оттенки страсти»? Посмотри на нее.

Джэми подвинула ему книгу. Фотографа звали Эдвард Вестон. Суперобложки не было. Кавано начал листать книгу и наткнулся на фотографию обнаженной девушки, лучше которой не видел никогда в жизни.

— Эта фотография была на обложке, — сказал он.

Стройная молодая женщина сидела, наклонив голову и опершись подбородком на согнутое колено. Она была обнажена полностью, но интимные части тела были прикрыты. Глядя на ее чувственную позу, Кавано вспомнил одну из предыдущих фотографий. Лежащий стручок перца напоминал очертаниями переплетающихся в объятиях людей. На следующей фотографии была внушительных размеров устрица, имевшая столь же эротичные очертания.

— Страсть, — сказал Кавано. — Во всем.

Он взял в руки альбом пейзажей. На обложке было написано, что они засняты в Пойнт-Лобос, рядом с Кармелем. Переворачивая страницу за страницей, он разглядывал великолепные виды скалистого морского побережья. Именно это они и видели в «Саммер Плэйс» и «Поставь для меня Мисти».

— Нет никаких сомнений в том, что Прескотт был просто без ума от этих мест, — сказала Джэми.

Проходившая мимо женщина-библиотекарь сделала вид, что не заметила покрытого синяками лица Кавано, но осуждающе посмотрела на Джэми, давая понять, что в библиотеке не принято разговаривать.

Смущенно взглянув на нее, Джэми уткнулась в книги. Когда женщина отошла подальше, она повернулась к Кавано.

— Ты говорил, что Прескотт интересовался гольфом. В Пеббл-Бич, на севере от Кармеля, располагаются знаменитые на весь мир поля для гольфа. Еще ты говорил, что он гурман. А в Кармеле количество роскошных ресторанов на квартал одно из самых высоких. Чтобы окончательно убедиться, нам остается лишь узнать, при чем здесь Робинсон Джефферс.

— Я уже знаю, — ответил Кавано, пододвигая Джэми свой листок с заметками. — Джефферс с женой Уной посетили Кармель в 1914 году. Они были настолько восхищены этим местом, что поселились там и прожили в Кармеле всю оставшуюся жизнь. Джефферс купил участок, привез с побережья гранитные глыбы и многие годы строил дом. И башню, двенадцать метров высотой. Он назвал свое поместье Тор-Хаус, по имени скалистой местности в Англии. Его и Уну похоронили в Кармеле.

Кавано взял в руки томик стихов Джефферса и показал Джэми найденные им строки.

"Построил башню ей, когда был молод.

Когда-нибудь она умрет".

— Мы с Прескоттом говорили об этом стихотворении, когда я встретился с ним на складе. Я тогда не знал, о чем оно.

— Теперь знаешь.

— Теперь знаю.

Они снова ехали на машине. Из-за угрозы терроризма в аэропортах были введены повышенные меры безопасности, и Кавано решил не рисковать и не пытаться добраться до Кармеля на самолете. При проверках он предъявлял поддельное удостоверение личности с фотографией. Однако поддельные водительские права и кредитные карточки остались у Эдгара. Кроме того, наверняка Разерфорд выдал сотрудникам ФБР ориентировки на них. Не говоря уже о том, что на машине проще путешествовать, если в твоем багаже — оружие.

Дополнительным фактором было то, что в течение поездки у Кавано было время на то, чтобы выздороветь. «Таурус» ничем не выделялся на дороге. В нем сидела обычная семейная пара. Следы травм на лице мужчины не говорили ни о чем, кроме того, что он не так давно попал в какое-то происшествие, и объясняли его естественное желание отпустить бороду, чтобы их скрыть.

Двигаясь по федеральной трассе 80, они проехали через Огайо, Индиану, Пенсильванию и Айову.

Когда они проезжали через Небраску, Кавано стал разглядывать равнинный сельский пейзаж за окном.

— Напоминает мне Оклахому.

— А?

— Я прожил там пару лет, в детстве.

Джэми с интересом посмотрела на него.

— Мой отец продолжал работать на буровой, когда нефтяной бум кончился.

Он задумался.

— У нас была собака. Ничего особенного, обычная дворняжка, размером с небольшую колли.

Джэми смотрела на него, ожидая продолжения.

— Мы с папой и мамой немало поколесили. Отец искал работу. Иногда та работа, которую он находил, оказывалась очень опасной. Как-то раз, когда я был совсем ребенком, я видел, как он отправился тушить пожар на нефтяной скважине. Он надел защитный костюм и стал похож на астронавта. Сел в бульдозер и подвез заряд динамита к очагу пожара. Потом он напился. Он часто напивался. Он пришел домой поздно и поругался с мамой. Когда я попытался удержать его, чтобы он не бил маму, он ударил и меня. Моя собака начала лаять, и отец решил показать, кто в доме хозяин. Он забил ее ногами до смерти.

В повисшей тишине были слышны только урчание мотора и шелест шин.

— Моя мама ушла от него после этой истории. С ее стороны это было очень смелым шагом, учитывая то, как разозлился отец. Мы стали жить еще беднее, чем тогда, когда жили с ним. Но она выкарабкалась, встретила другого мужчину, вполне порядочного, и даже ухитрилась отдать меня в хорошую школу. Наверное, мама и отчим хотели, чтобы я стал юристом или чем-то в этом роде. Но во мне было слишком много злобы. Я хотел защитить всех в мире избиваемых матерей и забитых до смерти собак. Пошел в армию, прошел подготовку в спецназе. Много раз я уничтожал террористов и других бандитов. Но потом мне стукнуло тридцать, и я понял, что пора позаботиться о будущем. Человеку, прошедшему подготовку в войсках специального назначения, особо негде применить свои умения в мирной жизни. Можно стать наемником, пойти на работу в ЦРУ или органы правопорядка. Или в частное охранное агентство. Когда один из моих инструкторов, обучавший меня в «Дельте», предложил мне работу защитника, я с радостью согласился. Легко понять, почему. Я помешан на защите беззащитных. Я все еще хочу защитить свою маму и спасти свою собаку.

— Это самый длинный рассказ о твоем прошлом, который я когда-либо от тебя слышала, — наконец сказала Джэми. — На самом деле, это один из немногих случаев, когда ты вообще рассказываешь мне о нем.

— Прескотт изображал из себя жертву и оказался бандитом. Из-за него я теперь боюсь бандитов. Я не могу простить ему этого.